Даррен О'Шонесси - Город смерти

— Нет, Деб. Это невозможно, — сказал я ей. — Никакой полиции.

— Тебя не спрашивают, — рявкнула она. — Ты выдаешь себя за моего мужа. Тут я решаю. И я говорю: идем в полицию.

— Ты хорошо подумала?

— Еще как подумала. — Ее глаза негодующе пылали. Недоумение уступило место исступленной убежденности. Она пойдет в полицию, все обо мне расскажет, и они разберутся, каким образом — уже не важно; силой дедукции они разберутся со всей этой постыдной историей, на радость ей.

— Деб, — произнес я, уже зная, что мне придется сделать, пытаясь потянуть время. — Если я уйду. Прямо сейчас. И больше не вернусь. Ты забудешь об этом?

— Никогда, — прошипела она. — Я пойду по твоим пятам. Я знаю, где тебя искать. С кем ты будешь. Я им скажу. Они выследят тебя, приволокут назад, и ты за все ответишь.

Я покорно кивнул. Вновь покосился на ухмыляющийся череп в могиле.

— Деб, — пробормотал я, — да.

Она наморщила лоб, с любопытством склонила голову набок.

— Что «да»? — подозрительно спросила она.

— Да, я убивал.

И, размахнувшись, ударил ее по виску лопатой.

Оглушенная, она качнулась назад, но не упала. Проворно подскочив, я нанес второй удар, прямо по лицу, почувствовал, как хрустнули кости. На этот раз она упала. И поползла было прочь, но я схватил ее и начал бить лопатой по спине, по плечам, по ногам. Она замерла на месте.

Потом, извиваясь от боли, перекатилась на спину и уставилась на меня. Я, встав над ней, занес лопату к небесам.

— Мартин… — хрипела она и выла, качала головой, умоляла о пощаде. — Мартин, ради Бога…

— Не Мартин, — объявил я. — Капак.

И ударил лопатой, прицелившись ей в переносицу. Железо вонзилось в ее мозг. И застряло. Пришлось раскачать лопату, вытащить и ударить еще раз. И еще. И еще. Чтобы уж наверняка.

Покончив с этим делом, я спихнул труп в могилу к ее мертвому супругу. Вдвоем они в гроб не помещались, так что я оставил крышку открытой. Торопливо закидал яму землей, задержавшись только для того, чтобы подобрать ошметок мозга и закинуть в могилу — пусть черви полакомятся.

Когда все было сделано и земля утоптана, я попятился и изучил результаты своего труда со стороны. При свете дня внимательному наблюдателю сразу станет ясно, что могилу трогали. Но в глаза она не бросалась, так что полиция обнаружит мое злодеяние спустя несколько дней, не раньше. А я буду уже далеко.

На сей раз я легко перескочил через стену и, зашвырнув лопаты в кювет, зашагал по дороге бодрой походкой. Никаких угрызений совести я не ощущал. Никакая паника, тревога или сомнения меня не донимали. Я сделал то, что должен был сделать. Вот и все.

Случись такое несколькими неделями — да что там, несколькими днями — раньше, я бы места себе не находил. Я думал бы о своем кодексе чести, о своей вере в то, что я никогда не убью невинного человека. Я говорил Кончите и Аме, что я — человек благородный. Делаю грязный бизнес чистыми руками.

Теперь я поумнел.

В эту замшелую обитель мертвецов я вошел человеком, который, возможно, и был учителем Мартином Робинсоном. Но вышел я — тут и сомневаться нечего — Капаком Райми. Теперь я знал, кто я такой. Я — убийца, чудовище, человек, способный на все и применяющий свои способности на практике. Я — Капак Райми, айуамарканец, пропащая душа, прихвостень Кардинала. Когда-то я думал: в глубине души, что бы я ни творил, я от природы добр. Но это была ложь. Я — злодей не лучше прочих, такой же бессердечный, как Кардинал, Вами и иже с ними. Оставались сущие пустяки: выяснить, как все это случилось. И почему.

Разгадку можно было найти в одном-единственном месте и потому, последний раз навестив коттедж и прибравшись, я вернулся на станцию, даже не задумываясь о том, что меня там могут поджидать. Пусть поджидают — нарвутся.

Я держал путь домой. В город. К Кардиналу. Я не сомневался, что там меня ждет верная смерть, но прежде чем убить меня, он расколется. Я его заставлю. А те, кто сдуру преградит мне путь… пусть пеняют на себя.

Поезда мне пришлось ждать минут сорок. Чтобы убить время, я позвонил Аме. Она безумно обрадовалась моему голосу, но, не скрою, я скоро охладил ее восторги.

— Капак! — вскричала она. — Это правда ты? Господи, я уж думала, тебя убили. Ты все не подавал вестей… Это ты или нет? Где ты? Что у тебя вышло с…

— Ама, — прервал я ее, — слушай меня внимательно. Я тебе приказываю: уезжай. Немедленно уезжай из города и больше не возвращайся. Поняла?

— Ладно, — вздохнула она. — Ради тебя, любимый, я на все готова. Где мы встретимся?