Евгений Щепетнов - Грифон

— Вы сказали ему, что готовится крупная сделка, на тридцать миллионов долларов?

— Нет, не говорил. Сказал, что надо продать пять монет на несколько сот тысяч.

— Они взяли в доме еще что-нибудь?

— Да. Мою коллекцию монет — все монеты, что были. И забрали деньги из сейфа — Альберт знал, где сейф. Ключ он вынул из моего кармана. В сейфе было тридцать миллионов десятитысячными купюрами.

— А зачем так много наличных хранили дома?

— Мне бывают необходимы наличные, чтобы купить ценные монеты. Люди не хотят светиться на сделке, потому я и хранил столько денег.

— У Семецкого что-то забрали?

— Да. Чемоданчик с деньгами.

— Семецкий, сколько у вас было денег в чемодане?

— Три миллиона евро.

Я прекратил допрос и задумался — вот тебе и нашли преступников… и хрен ведь подкопаешься — незапятнанная репутация полицейского, уважаемый человек. Что делать?

Мой рассказ оперативнику длился меньшее время, чем допрос призраков. Он молча слушал, не задавая никаких вопросов, а потом, вздохнув, сказал:

— Если кто и может нам помочь, то это только ФСБ. Они курируют полицию. Не зря их зовут «соседи». Подслушивают, подсматривают, выпасают. На прокуратуру расчета нет — они тесно с нами повязаны. Служба собственной безопасности? Они ловят патрульных, обобравших пьяного и зарвавшихся гаишников, у которых нет связей в верхах. Или оперов, которые сняли бабки с ларечника. Уровень Альберта таков, что тут нужно действовать на высшем уровне. Но туда без доказательств соваться бесполезно. У нас нет ничего, кроме голословных утверждений, что мы допросили призраков. Я тебе это уже говорил. Только лишь наживем геморроя — я вылечу из полиции, а вы… вы понятно, куда денетесь. По разным камерам. И скорее всего оттуда не выйдете. Впрочем, при твоих способностях ты развалишь УВД, поубиваешь кучу народа. Однако это тебя не оправдает перед законом, скорее наоборот. Я предлагаю вот что сейчас сделать: мы идем ужинать, устраиваемся у меня дома на ночлег — кстати, уже скоро вечер, а затем думаем, как и что нам сделать. Вернее, вы устраиваетесь. А я иду сдаваться в УВД — рассказывать о своей борьбе с террористами и отписываться длинными объяснениями.

— А может, у тебя дома чего-нибудь перекусим? Не хочется светиться, мало ли что может случиться…

— Ты прав, конечно, но вот только дома у меня жрать совершенно нечего — пусто, просто шаром покати! Если только с собой накупить чего-нибудь? А твоя жена сготовит…

— Нет уж! Едим тут! — сказал я решительно, сразу отметая возражения Василисы и помня ее способности кулинара. — И с собой чего-нибудь готового накупим. И стесняться не будем — поесть мы любим, а деньги у тебя есть, и я замечу — наши деньги.

Поднявшись со скамейки, мы пошли к дороге, ловить такси, благо, что тут их шныряло великое множество. Призраков я отпустил, решив вызвать еще раз, если понадобится такая информация. Впрочем, все, что они знали, сказали. Что еще добавить? Рассказ о непростых отношениях в семье Козлоченко? Да кому это интересно… Жаль старика и его жену. Семецкого, в общем-то, тоже жаль. Хоть я никогда его и не знал. Просто чисто по-человечески жаль — приехал человек, прилетел, надеялся на выгодную сделку, и тут такой облом. Если смерть можно назвать обломом…

Квартирка Самойлова Сергея, капитана полиции, оказалась небольшой, но обставленной со вкусом — даже с претензией на дизайнерские находки. Впрочем, я никогда не понимал этой тяги сделать из квартиры одну комнату вместе с кухней. Не помню, как это называется, когда кухня и комната объединяются вместе — студия, что ли. Если в такой кухне готовить, то вся кухонная вонь пойдет в комнату. Это надо?

Впрочем, квартире Самойлова это не грозило. Он точно тут ничего не готовил — плита последней марки чистая, как из магазина. Холодильник и вправду пуст — кроме лимонов, текилы, коньяка, пива и еще кучи всяких напитков, в нем ничего не было.

Мы загрузили в него содержимое наших пакетов — от шашлыка до красной икры, и здоровенный шкаф стал слегка наполненнее, чем был, точнее, забили холодильник до предела. Кто знает, сколько нам отсиживаться в этой квартире? Есть-то что-то надо…

Сергей тут же ушел, оставив нас одних, и пообещал вернуться ночью, после того как разрулит по службе. Я знал, что это произойдет не скоро — бумажное дело не терпит суеты. Прежде чем уйдет домой, ему придется составить не одно объяснение.

Василиса тут же залезла в ванну, а я включил телевизор и, лежа на диване под прохладными струями охлажденного воздуха, стал прикидывать, как нам одолеть этого чертова Альберта. И выходило только одно: нет у нас другого свидетеля, который рассказал бы о совершенном преступлении, кроме самого Альберта.