Надя Яр: Край ночи

Надя медленно повернулась, и Герман встретил холодный взгляд из-под чёрной тяжёлой пряди волос. Взгляд, лишённый иллюзий. Ведьме не приходилось гадать. Она знала ответ без сомнений.

— Будем надеяться, — произнесла она.

Телефон Германа запиликал.

— Невеста покидает дом, — сообщил Кравчук. — Смотри — …

Оком одной из мобильных камер Герман следил за движением на экране. По геометрически расчерченному базальтом двору прямо на оператора шла невысокая женщина. Вычурно-строгий чёрный костюм с серебристой тенью, шляпка с вуалью. Короткая рыжая стрижка. Без украшений. Это такой ночной лоск, или Невеста до сих пор носит траур?.. Камера повернулась, фиксируя погружение дамы в служебный автомобиль. Вооружённый спецназовец галантно открыл и закрыл за ней дверь.

— Мы её забираем, — Кравчук вернулся на экран. — Туда и вечером назад, конечно.

Значит, Клюева собралась уезжать и без нас. Унгерн использовал шанс организовать ей охрану. Неглупо. Но сам с ней не едет. Что-то ему нужно сделать здесь, без неё.

— Убралась Анечка, сука мразь, — сказала Надя.

Если он атакует нас, ей конец, думал Герман. Невесте. Больше никто не станет её охранять. Саша Плятэр порубит её на куски. Значит, Унгерн не нападёт. Разве только они условились, что её где-то спрячут… Но где можно спрятаться от чертей без помощи государства? Кто ей поможет? Группа «Зенит», известная ещё как жидокомиссариат, не могла похвастаться большим количеством друзей где бы то ни было от Великобритании до Камчатки даже в зените своей одолженной у Кремля, почти беспредельной власти. Заслонить грудью несостоявшуюся жену покойного лидера группы — таких альтруистов нет. Разве только ирландцы, у Унгерна там есть связи… Но Саша найдёт её там в два счёта. И разорвёт.

— Головоломка, — сказал Герман вслух.

— Мм? — немедленно отозвалась Надя.

— Злоба твоя на невесту Эдди, — ловко уклонился он. — Можно подумать, она отняла его у тебя. Или же, что тебе обидно за Сашу.

Надину ненависть к Клюевой Герман действительно не вполне понимал. Ведьма звала Невесту злобным мутантом, хотя она мало чем отличалась от своего жениха. Эдди Стекловский был тоже мутант, в том же самом смысле, но Надя его ни разу этим не попрекнула, а на его любовницу реагировала, как кошка на пса. Шипение, когти. Некий типично женский задвиг — в мужчине страшный порок считается романтичным, но женщине обеспечит уничтожающий приговор от товарок.

— Обидно за принцип, — сказала Надя. — За правила человеческого бытия. Саша, конечно, редкий урод, но это не значит, что по отношению к нему разрешена любая подлость.

— Да в общем, она не сделала подлости. Замуж выйти хотела… — За нечто себе подобное. — За человека, который ей подходил.

— Она украла у человека человека. Намеренно, последовательно и подло. Было бы справедливо, если бы Саша поймал её и порезал на сотню маленьких сучек.

Герман усмехнулся. Кто-кто, а Эдди Стекловский был не из тех, кого можно взять и украсть. Он сам мог спереть что угодно — предатель, мятежник, чудовищный вор в классическом русском смысле этого слова. Стекловский украл много жизней, карьер, возможностей, денег, чуть было не украл гражданский мир в пределах Старого света. Может, и нечто большее — нечто настолько ценное, дорогое, что даже мысль о пропаже рождала ужас. Структуру. Власть. Вертикаль. Принцип формы. С подачи Нади Герман прочёл у какого-то сетевого поэта стих, в котором мятежник оценивался как нелюдь — задумав цареубийство, он вывел себя из числа людей. Заняв трон и правя по человеческому уму, он мог, однако, вернуться в люди. Стекловский же этого возвращения не планировал. Остаточная человеческая потребность в комфорте толкнула его на связь с Анной и на решающую ошибку — помолвку. Будто бы он хотел таким образом соорудить себе эрзац, видимость полноценной жизни нормальных людей, ощутить хоть бы эхо тепла социального института семьи — в то время как центром масс своей воли стремился разрушить ось, придающую всем общественным институтам форму и смысл. Они могли бы быть счастливы в браке, Эдди и Анна — если бы великий комбинатор не забыл спросить разрешения на женитьбу у своего любовника и сообщника, террориста-головореза…

— Представь себе, кто-нибудь спёр бы меня у тебя, — сказала Надя. — Например, Алёша. Как бы ты среагировал?

— Я вызвал бы его на поединок, — ответил Герман. — И убил бы.

— Вот именно… А на каком основании?

— Он не мог бы достаточно эффективно тебя охранять, — пояснил Герман. — Ни умений, ни опыта, ни сознания, что всё это серьёзное дело. Он полагается на свои возможности и авось. Это просто щенок. Он тебя бы не уберёг. Вот и все основания.