Саймон Грин - Острее змеиного зуба (Острее, чем зуб змеи)

— Что вы делаете, озорники? Какое-то последнее отчаянное заклинание, чтобы заставить меня убраться? Чувство… знакомое. — Она осеклась, а ее лицо вдруг вытянулось. — Генри? И Марк, и… Чарльз. Ну, ну… Дорогой муж. Я и забыла, что ты похоронен на кладбище Некрополя. Прекрати этот абсурд и посмотри на меня, Чарльз. И позволь мне рассказать тебе, что уготовано мною для нашего особенного, одаренного, неблагодарного сына.

— Скажи мне, — вмешался я. — Если посмеешь.

Я направился прямо к ней, излучая спокойствие, уверенность и высокомерие. Я должен был отвлечь ее внимание, купить для этих троих время, необходимое чтобы снова взять их Работу под контроль. Я смотрел прямо в лицо Лилит, а она улыбалась мне в ответ.

— Тебе не следовало приходить сюда, — заявил я. — Это моя земля, моя территория, и здесь я гораздо сильнее. Ты думаешь, что сможешь заставить меня исполнить твою волю и найти Темную Сторону, которую ты хочешь? Давай посмотрим, как это у тебя получится. Милая Мамочка.

— Терпеть глупость ребенка — это острее змеиного зуба, — ответила Лилит. — Ты будешь делать все, что я захочу, Джон. У тебя нет выбора. Я давным- давно об этом позаботилась. Итак, давай начнем с чего-нибудь простого. Доставь маме радость, Джон. Убей своего отца.

Ее слова попали прямо в гейс, который она глубоко укоренила в моем разуме. И несмотря на то, что все закрывающие меня ментальные щиты были на своих местах, я все равно вздрогнул и чуть не рухнул. Потому, что ее маленькая бомба с часовым механизмом была установлена внутри моих щитов… Но я все равно стоял на своем, отказываясь двигаться, отказываясь даже взглянуть на отца. Я чувствовал, как ее воля захватывает мое тело и разум, невыносимой тяжестью давя на меня. Мои руки сжались в кулаки до боли, но я продолжал стоять неподвижно. Но хотя сам я не двигался, моя голова, несмотря на все мои усилия, медленно поворачивалась в сторону отца, гейс пылал у меня в мозгу, похожий на ликование предателя. Но внезапно я почувствовал, что я уже не один в своей головн. Сьюзи была со мной, и Алекс тоже, добавивляя силу своей воли к моей, поддерживая меня.

«Ну вот. — это была Сьюзи. — Это другое дело. Держись, Джон, кавалерия только что прибыла».

«Но как?» — спросил я.

«Я немного понимаю в магии, — в голосе Алекса звучало самодовольство. — В конце концов, я ведь — потомок Мерлина. Как, по твоему, все эти годы я смог управлять этим чертовым местом?»

«Заткнись и соберись», — Сьюзи была в своем репертуаре.

Вот так мы втроем стояли рядом и боролись с Лилит, противопоставив ей всю силу нашей общей воли, закаленной жизнью, полной потерь, трудностей и невзгод, и обостреннй нежеланием сдаться силам, которые должны были нас сломить. Трое старых друзей, сейчас ставшие ближе друг другу как никогда, которые заботятся друг о друге больше, чем могли когда-нибудь сказать. Мы затаптывали гейс в моем разуме, совместным усилием воли разрывая его захват вокруг меня, и он, вскрикнув, умер. Воля Лилит открыто ударила в нас, подобно океанскому шторму, бросающемуся на одинокую скалу, но мы не поддавались.

Но несмотря на это, она по частям убивала нас. Нам пришлось задействовать наши жизненные силы, чтобы питать магию, державшую нас вместе, но даже наша объединенная энергия была ничто по сравнению с ресурсами, пущенными в ход Лилит. Мы чувствовали, как утекает наша жизнь, почувствовали, как мрак смыкается вокруг нас, но ни один из нас не отступил. Сьюзи и Алекс могли ретироваться, спасти себя, но это даже не пришло им в голову. Я невероятно гордился ими.

Нам не стоило надеяться надолго задержать Лилит. И мы это знали. Мы просто покупали время для трех других старых друзей, творящих свою магию и открывающих дверь в Лимбо. Мы отвлекали внимание Лилит, чтобы она не могла понять, что происходит до тех пор, пока не станет слишком поздно. Она могла бы остановить их с легкостью, если бы не была так решительно настроена сломить мой дух. Но из-за этого все мы втроем были обречены, мы это знали, но нас это не волновало. Мы были друзьями, мы были вместе, делали то, что было важно, во что всео мы верили. Пожалуй, впервые в нашей жизни мы не сомневаюсь, что мы делаем правильное дело, и что за него ст о ит умереть.

И тут, наконец, Работа Бабалон получила материальное проявление, и это было поистине великолепно. Весь бар наполнился ее присутствием, ею было пропитано все, делая всех нас невыносимо живыми и значительнымы. Странные энергии обрушивались внутрь из незнакомых измерений, когда дверь, так долго остававшаяся лишь приоткрытой, наконец, широко распахнулась. Я не мог ее увидеть, но ее присутствие наполнило мою душу, как будто кто-то отодвинул шторы, чтобы дать мне представление о том, что скрывается за кулисами мира. Лилит взвыла от ярости и ужаса, когда, наконец, осознала все происходящее, и попытались напасть на троицу, ответственную за это, но мы со Сьюзи и Алексом удерживали ее на месте остатками своих сил. Мы умирали, но держали ее.