Анна Семироль - Элоиза

«Слав, не бойся. Это же я. Если хочешь, я стану опять собой, и мы останемся дома. Если ты хочешь».

— Не, всё нормально, — успокоил скорее себя, а не кошку Славка, — Просто никак не привыкну. Сейчас я обуюсь, плащ одену, и мы пойдём гулять.

Завязывая шнурки, Святослав спросил у сидящей рядом кошки:

— Ты всегда умела мысленно говорить?

«Ну… Можно сказать, да».

— А мысли ты читать умеешь?

«Нет. Хотя иногда чувствую или, скорее, догадываюсь, что человек думает. Тебя это обижает?»

— С чего ты взяла? Просто интересно. И всё. Ну, я готов. Иди-ка сюда.

Святослав взял кошку на руки, открыл дверь, вышел из квартиры и повернул ключ в замке. «Посади меня на плечо», — попросила Элоиза. Парень исполнил её просьбу с неожиданным для себя удовольствием. С пристроившейся на плече чёрной кошкой он сам себе казался загадочным и интересным.

— Куда пойдём? — спросил он, спускаясь по лестнице.

«Просто погуляем. Маршрут выбираешь ты сам».

— Хорошо.

Попетляв между домами, Святослав с кошкой вышли на центральную улицу города. Здесь всегда было многолюдно, шумно и светло. Славке нравилось ходить сюда по вечерам. Он любил смотреть на огни реклам, освещённые витрины магазинов, симпатичных девчонок, стоящих около ночных клубов с ухажёрами и без оных, на проносящиеся мимо шикарные дорогие авто. Большой город жил, и Славке нравилось чувствовать себя частью его жизни. Городок, где парень родился и вырос, был очень мал и совершенно ничем не примечателен, поэтому Святослав, что называется, наверстывал своё здесь.

— Элоиза, ты родилась здесь? Я имею в виду, в этой жизни? — спросил он.

Проходящая мимо девушка замедлила шаг и оглянулась на Святослава с брезгливым отвращением.

«Она решила, что ты спятил», — заметила Элоиза, — «А может, и правда? Разговариваешь с кошками…»

— Не с кошками, а с тобой, — поправил Славка, — Я задал вопрос.

«Я почти здешняя. Из пригорода».

— Расскажи мне о себе.

«Ты и так обо мне знаешь».

Кошка пошевелилась и пощекотала ухо парня проволочками усов. Святослав повернул голову и посмотрел ей в глаза.

— Мяу, — безразлично сказала кошка.

— Не притворяйся, что не понимаешь, что я спросил. Я хочу знать о тебе побольше. Я же понятия не имею об элементарных вещах! Например, сколько тебе лет, что тебе нравится… Или тебе неприятна эта тема?

«Сверни к реке. Там будет мост. Идём туда?»

— Хорошо. Надеюсь, ты не собираешься топиться в ледяной воде?

Элоиза-кошка презрительно фыркнула. Святослав перешёл дорогу (вернее, проскочил прямо перед навороченным джипом) и спустился к реке. На набережной было полным полно парочек, но на мосту никого не было. Может быть потому, что его не освещал ни один фонарь?

Славка свесился через перила моста и плюнул в воду. Кошка спустилась по рукаву плаща и села на камень рядом со Славкиным локтем. Понюхала воздух, дёрнула ухом.

«Знаешь, завтра с утра ты проснёшься и увидишь снег. Первый снег», — сообщила она.

— Ты, что ли, его наколдуешь? — недоверчиво проворчал Святослав, не отрывая взгляда от чёрной глади воды.

«Нет. Просто воздух пахнет по-особому — снегом. Я его чувствую», — невозмутимо отозвалась Элоиза.

— А, понятно, — протянул Славка, — Может, расскажешь всё-таки о себе?

Кошка зевнула, показав острые белые зубки и прищурив глаза. Кончик её хвоста качнулся из стороны в сторону.

«Своей настойчивостью ты способен пробить стену», — вздохнула Элоиза, — «Ну, ладно. Тебе сколько лет?»

— Двадцать. Почти двадцать один.

«Я думала, меньше. А я на три года младше. Родилась… ну, я тебе говорила. Южная окраина. Мама умерла, когда мне было три года. Я её почти не помню. Только тепло… тепло рук. Отец… Не знаю, жив ли он ещё или спился совсем. Я убежала от него пять лет назад. Знаешь, эта история всё время повторяется. Из жизни в жизнь, с незначительными вариациями. Мама умерла, папа — мразь последняя… Я ухожу из дома, бродяжничаю, потом меня подбирает какой-нибудь сердобольный, великодушный мужчина…»

Она замолчала.

— Элоиза?

«Не заставляй меня продолжать. Мне и так больно. И может быть, больно будет и тебе».

Славкина ладонь почти инстинктивно погладила чёрную кошачью спинку. Парень ощутил, как кошка сжалась под его рукой.

— Котёнок, ну не надо… Всё будет хорошо.

«Не надо? Не надо меня жалеть, вот что уж действительно не надо. А хорошо уже не будет. Никогда. Надежда на лучшее — иллюзия. Сон наяву. Это то, что человек придумал для очистки совести, Слав. Хороший и всегда срабатывающий принцип: пусть сегодня я ударил женщину — завтра я перед ней извинюсь, и всё будет замечательно, а послезавтра ещё раз ударю и ещё раз попрошу прощения. В людях давно кончилось всё человеческое. Даже выработался своеобразный инстинкт: оправдания любого поступка перед самим собой. Я украл у этого человека деньги? Ну и что! У него их много, у меня — мало. Я сорвал цветок? Велика важность! Их во-он сколько повсюду! Я убил человека? Не беда. Этот человек всё равно умер бы когда-нибудь. Так думают ВСЕ, Слав. Если такое происходит, как можно надеяться на что-то хорошее?»