Михаил Шухраев - Город теней

Дальше шел краткий, но очень интересный рассказ о проблемах мурманского О.С.Б. Оказывается, главной головной болью там были контрабандисты, но в несколько непривычном для нас и менее невинном амплуа. Там они частенько занимались доставкой всяких запрещенных к ввозу вещей из страны в страну, переходя границу по Запределью. Мурманчане и еще более немногочисленный их филиал в Костамукше, плотно общаясь с норвежскими и финскими коллегами, старались данные действия пресечь. Проблемой более мелкой, но весьма насущной, оставались и сувениры, во множестве привозимые моряками из-за границы. Среди них нет-нет да и встречались артефакты-новоделы, притом далеко не всегда безобидные.

В последней части письма Вернер Ульрихович перешел и к интересовавшей меня теме. Он объяснял, что данных по вампирам в Мурманске мало, поскольку самих вампиров, даже потенциальных, можно по пальцам пересчитать — как здесь, так и в Запределье. Никакого послевоенного разгула преступности тоже не наблюдалось, так как город был за военные годы наполовину превращен налетами гитлеровской авиации в руины, все приходилось восстанавливать заново. Далее мой корреспондент начинал выражаться чрезвычайно осторожно, вставляя обороты «по известным мне не вполне достоверным сведениям», «со слов имярек» и тому подобные. По этим самым сведениям получалось, что послевоенный разгул вампирьей охоты имел место еще как минимум в нескольких крупных городах, таких, как Москва, Киев и Минск, а в Западной Украине действовало целое карательное подразделение НКВД, которое местные иначе как «опыряками» не называли.

Под конец, превзойдя самого себя в осторожности формулировок, Вернер Ульрихович предполагал, что такое вполне может повториться и в наше время, когда вооруженные конфликты на территории бывшего СССР случаются слишком часто, и обещал пересылать лично мне любую относящуюся к данной теме информацию.

Похоже, запрос, сделанный из научного любопытства, его немало встревожил. Только у меня тогда не хватало фактов, чтобы подтвердить, или, наоборот, развеять его опасения.

Санкт-Петербург,

конец декабря 2010 г.

У выхода из метро «Технологический Институт» людно было всегда. Арка давно стала для многих излюбленным местом встреч, поскольку надежно защищала от дождя и снега, а от холода спасал теплый воздух, идущий из метро. Кроме того, здесь было труднее разминуться, чем в огромном вестибюле, куда выходили эскалаторы с двух разных линий. Оттого никто и не обратил внимания на двух совершенно разных, но все же отдаленно похожих на студентов людей, которые, появившись практически одновременно, обменялись рукопожатиями, и вышли наружу, заворачивая на Московский.

— Чертова зима, ёшкин свет! — поежился Виктор, накидывая капюшон куртки. — В Одессе, небось, уже купаются. На табло смотрели? До чего же мне надоел этот холод!

— Вы таки хотите в Одессу? — насмешливо спросил Игорь, поправляя воротник кожанки. — Принять участие в местных политических событиях?

— Делать мне больше нечего! — Виктор передернул плечами, словно демонстрируя свое отношение к погоде и украинским проблемам разом. — Обидно просто. Не приспособленный я к холодам.

Тем более обидно, когда в душе весна, солнце яркое в окна светит, выходишь из дома радостный, а снаружи холодно, как в Арктике, и у подъезда явственные следы того, что кто-то вчера перепил. Да еще и замерзшие. Как в душу плюнула какая-то не в меру пьяная свинья…

Игорь промолчал, поскольку данное поэтическое откровение выражало состояние души и в комментариях не нуждалось.

Они свернули у сада «Олимпия» и, пройдя немного в сторону Витебского, зашли в небольшое кафе.

Из всего десятка столиков занят был лишь один, но Игорь выбрал самый дальний и неудобный, где имелось всего два места. Зато окно здесь было не полностью зашторено, в нем открывался кусок Клинского проспекта, по которому изредка проезжали легковушки. Скучавшая официантка тут же подошла к приятелям, даже не прихватив меню, поскольку от таких клиентов ничего нетривиального не ожидала.

— Что будете заказывать? — спросила она.

— Пиво, — мрачно ответил Виктор. — Золотое. Двойное. То есть дважды.

— Пиво по такой холодине — это извращение. Ладно, я побуду трезвым. Но не очень — сто грамм не особо мерзкой водки спасут светоч мысли. Еще — салатик какой-нибудь.

Официантка отошла и почти сразу же вернулась со всем требуемым. Выбор, сделанный новыми посетителями, полностью подтвердил ее подозрения и не оставил надежды хотя бы на символические чаевые. С тоски девушка даже сделала погромче музыку.