Ксения Данилина - Ладья Авалона

— Я могу чем-то помочь? — растерянно спросила она. — Что случилось? — обратилась, приседая, к мальчику, который повернул к ней заплаканное личико. — Кто тебя так обидел? Дети? Или может быть, воспитательница строгая? — это уже к матери, которая окинула случайную помощницу испуганным и потерянным взглядом.

— Н-нет, нет, — Лариса быстро взяла себя в руки и погладила сына по голове. — Воспитатели здесь замечательные… Просто… в семье проблемы.

— А-а, — понимающе протянула Вика, не отрываясь от испытывающих глаз ребенка. Эти внимательные карие глаза затягивали. Таким когда-то был Игорь, а она этого не видела. Он тоже ходил в сад, играл с детьми, переживал свои маленькие радости и печали, и у него был дом, куда его вела не родная, но любящая женщина. А вот ее, Вики, рядом не было. Пока ее собственный сын постигал мир, она бесцельно тратила годы на пустую возню, которая окончилась ложью, пустым самодовольством и разбитой на серпантине машиной. Дура, какая же дура… Слезы подступили к горлу и Вика, не справившись с чувствами, судорожно всхлипнула. Лариса с каким-то истерическим сочувствием коснулась ее плеча:

— Что с вами?

— Я… мне.. — Вика заставила себя подавить горечь и стыд и, опустив глаза и часто моргая, вымученно улыбнулась. — Не могу видеть детей… Мой малыш… — и она только скривилась и махнула рукой. Данилина мигом обняла ее, поглаживая по спине:

— Боже, какой ужас! Держись, хорошая! Ну, не плачь… Все еще будет! Ты ведь такая молодая!

Но Вика уже никак не могла остановиться. Она обняла измученную женщину и рыдала у нее на плече, желая поведать, что все намного ужаснее, что она сама, своими руками расписалась в том, что единственное родное существо ей не нужно, что оно стоит у нее на дороге, не пуская ее дальше, а она слишком слаба духом и себялюбива, чтобы взять его на руки и идти вдвоем. Что «малыш» уже почти взрослый человек, и что у нее уже ничего не будет.

Наконец, застыдившись и взяв себя в руки, она отстранилась. Никита уже не плакал, а с удивлением смотрел на эту странную незнакомую тетку. Лариса устало улыбнулась:

— Держись, мы должны быть сильными. Жестоко, конечно, но никто не поможет, если ты сама себе не поможешь… Я это хорошо знаю, — она глянула на ребенка и светло улыбнулась ему. — Но у меня есть мой сынок, и не справляться я не могу.

— Плохой отец? — предположила Вика, утирая слезы бумажным платочком.

— Да, — вздохнула Данилина. — Скорее его отсутствие… Вернее, не совсем так, но, — и она, засмеявшись своей путанице, только махнула рукой. — Может, в кафе? Тут недалеко, вам нужно успокоиться, да и я не отказалась бы от кружечки кофе — с утра еще не ела, да и ребенка покормить надо. Вроде бы сад должен облегчать жизнь, а выходит наоборот — пока отвезешь с утра, пока обратно дойдешь, успеешь всего-ничего, а там уже беги обратно…

— Мой парень умер, — зачем-то сказала Вика, не подумав, что эта информация вовсе не совпадает с жизнеописанием настоящей Трисс. — И я ребенка потеряла от стресса…

Лариса немного помолчала, а затем сказала:

— Не понимаю, зачем жизнь так нас испытывает. В одном дает, в другом отнимает, — Вика видела, что ей необходимо выговориться, поэтому услужливо молчала. — Может быть, потому что люди могут быть хороши лишь в чем-то одном? Один хороший муж, но не умеет работать. Другой любит работать и хорошо зарабатывает, но зануда и тупица. Другой прекрасный собеседник и друг, но плохой любовник. Третий хороший отец, но ни к чему больше не годен… Или потому, что в разное время мы видим в человеке разное? Ценим разное? — она глянула на Вику, словно спрашивая, можно ли ей еще говорить и, получив вежливый кивок, заговорила дальше. — Мы когда только встретились и стали жить вместе с Мишкой, я была на седьмом небе от счастья. У нас все было идеально — мы прекрасно проводили время, постоянно были какие-то интересные поездки, бесконечные разговоры о самых разных вещах, все чудесно в постели, и в работе у него все было хорошо. Я видела, как ему нравится делать свое дело, он творчески вообще ко всему относился. А потом, как я забеременела, все изменилось… Он как будто на мне крест поставил! А ведь я держала себя в форме и не зацикливалась, знаете как бывает у некоторых, на быте и детской теме… А он начал отдаляться. Потом как-то первый год пролетел в заботах незаметно, а когда я глаза раскрыла — рядом был совсем чужой человек, — она опять помолчала, и Вика тоже молчала, ожидая продолжения.