Сергей Лукьяненко - Обыденный Дозор

Чаба Орош поведал также о куче других событий, представив их в новом свете. Вампирами были Орлеанская дева и Тур Хейердал, Эмиль Золя и Томас Эдисон. Тесла тоже был вампиром, конечно же. Вампиром его сделала жена президента Рузвельта Элеонора (которую сделал вампиром сам Рузвельт).

Все известные люди были вампирами. Или хотя бы сочувствовали им.

Когда я, уже бегло проглядывая энциклопедию Ороша, узнал, что вампиром был также и Иосиф Сталин, я едва не прослезился от восторга. Как жаль, что в российских либеральных СМИ не читали эту энциклопедию! Они бы на нее ссылались…

Хотя как по мне – так в этих СМИ самые настоящие вампиры и собрались.

…Я отложил последний, пятый том. Вздохнул.

Бедолага Орош пал жертвой своей сверхценной идеи. Как я понял, ему попалась компания вампиров-шутников (бывают, бывают…), которые с удовольствием навешали ему лапши на уши. И про обычаи вампиров, и про мировую историю с их точки зрения…

Наверное, среди массы фантазий, шуток и розыгрышей, которые он доверчиво записывал и пересказывал, были и здравые зерна. Только как их найти?

Пожалуй, единственное, что касалось возможности оживления вампиров, это история о Вечном Вампире, очень вольно переработанная с истории Вечного Жида. Вечный Вампир, правда, обидел не Христа, а Мерлина – но с похожими последствиями. Отныне он должен был бродить вечно, но не мог выпить крови – она жгла его огнем, поэтому терпел немыслимые муки, а питался в основном вином (что было крайне странно и непоследовательно, учитывая непереносимость вампирами алкоголя).

Впрочем, я вдруг подумал, что все известные мне рецепты предлагали обливать вампиров крепкими спиртными напитками. Может быть, вино они способны пить?

Да ну, бред какой-то!

Было еще упоминание о том, что самые доблестные (ох и слово подобрал венгр!) и отважные вампиры могут быть оживлены Богом Света и Тьмы после упокоения. Но тут даже Орош не особо фантазировал.

Проглядев последние документы, я узнал, как Орош закончил свою жизнь. Нет, его не выпил вампир, и его не застрелили советские солдаты, чего я смутно боялся, увидев дату смерти. Плевать ему было на политику, а вампиры его не трогали. Орош простыл, гуляя в осеннем парке, заболел менингитом, к целителю сразу не обратился, а человеческий врач не справился.

Нелепая смерть!

Я сложил все документы в коробку и пошел на кухню. Заварил чай. Тут как раз и вернулась Светлана – с двумя пластиковыми пакетами исполинского размера.

– Ну, могла бы предупредить, – упрекнул я ее. – Съездили бы в магазин вместе.

– Увлеклась, – сказала Светлана. – Не собиралась так нагружаться. Проводила Надьку, а потом думаю – загляну в «Ашан»…

– Что-то ты долго. – Я глянул на часы, разгружая набитую овощами сумку. – Четыре часа салат выбирала?

– Я вначале покрутилась вокруг школы, – призналась Светлана без стеснения. – Ты, конечно, зря паникуешь. Но я все-таки посмотрела, как там и что…

– И?.. – Я закончил с первой сумкой и взялся за вторую.

– Охраняют, – усмехнулась Светлана. – Один наш, двое из Дневного Дозора, один Серый, из Инквизиции.

– Серый? – удивился я.

– По происхождению он Светлый, – сказала Светлана. – Но у них у всех такой оттенок… общий…

Я хмыкнул. Я таких деталей в ауре Инквизиторов не замечал. Хотя и чувствовал какую-то общность у них всех…

А потом мои мысли стремительно понеслись в другом направлении.

– Один Светлый, двое Темных и Инквизитор? – переспросил я.

– Да. – Светлана сразу напряглась, почувствовав мой тон.

– Не может быть. Паритет нарушен. Либо двое наших, либо один Темный.

– Они могли засчитать Инквизитора… как Светлого… – растерянно сказала Светлана. Она сама себя сейчас уговаривала, ей ведь надо было и самой сразу понять, что такой расклад невозможен. Но Светлый-Инквизитор сбил ее с толку. Она приплюсовала его «на нашу» сторону и успокоилась.

– Про Инквизитора никто не знал, – сказал я, захлопывая холодильник и глядя Светлане в глаза. – Его только Надя чувствовала. Я – нет. И Дозоры про него не знали. Надя говорила про одного Светлого и одного Темного…

Через секунду мы уже были в подъезде и бежали вниз по лестнице. Пожалуй, можно было не спешить – если ничего не произошло за четыре часа, то уже ничего скорее всего не случится. Но мы бежали. Провешивать портал было бы дольше, даже в машину садиться и ехать – дольше. Бежать через дворы – две минуты.

И мы бежали, зная, что либо можно не спешить вообще, либо мы уже давно опоздали.