Александр Светин: Anamnesis morbi. (История болезни)

Водка опять была как вода. Только горло обожгла.

Сели, помолчали.

— Ты не кори себя, Пашка, — тихо сказал Петрович. — Все ты сделал правильно. Она бы поняла… Она и так — поняла и простила.

Закусив губу, я поднял лицо вверх, ловя дождь широко раскрытыми глазами. Капли забарабанили по ним, стекая по щекам и губам. Дождь почему-то был соленым.

Все правильно. У меня был выбор, я его сделал. И винить — некого. Как говорил один мой знакомый маленький бог: «Вы сами делаете свою жизнь. Плохую ли, хорошую, счастливую или нет, но — сами. Я ни при чем!»

— Она-то поняла, Петрович. И простила. Да вот сам — не могу, — прошептал я.

Вика улыбнулась мне сквозь дождь. Я погладил ее по щеке:

— Мне пора, Викуша. Спи спокойно. Не знаю, видишь ли ты там сны, но пусть они будут радостными и цветными. Пока!

Поднялся и вышел за оградку. Петрович — за мной.

…Сентябрь старательно мостил аллею золотом листвы, оплакивая дождем собственную щедрость. Мы с другом неспешно шагали к виднеющимся вдали воротам кладбища, разбрасывая ногами тяжелые мокрые листья.

Внезапно дождь кончился. Мгновенно, будто наверху кран закрыли. Задрав головы, мы посмотрели вверх: сквозь обрывки опорожненной тучи несмело проглядывало солнце.

А где-то там, еще выше, за пределами Вселенной, в дали, которую и представить-то нельзя, двое мальчишек продолжали свою недетскую Игру.

Странную Игру.

Страшную Игру.

Вечную Игру…

Ноябрь 2008 — март 2009

Москва — Ивантеевка