Евгения Бойко - Дом Воды и Воздуха (СИ)

Такова жизнь, если не хочешь проблем, следует лучше предохраняться. Отцы-основатели, мужчины вечно думают не той головой. Вернее они совсем не думают когда надо. Гай вздохнул, я знала, что озвучила его мысли. Коварный мужчина, заставил меня сказать ему «как быть». Впрочем, будь он безответственным, я бы вряд ли любила его. Такова жизнь: либо ты принимаешь человека со всеми его достоинствами и недостатками, либо не принимаешь.

На улице оказалось, что зима уже вступила в свои права. Небо было ясным, воздух свежим и холодным, а все отсюда и до горизонта укрыто белым ковром. Фонари превращали окружающую действительность в волшебную сказку. Как в детстве, когда сидишь у окна в темной комнате и смотришь, как в свете фонаря над воротами падает снег. Медленно, снежинка за снежинкой.

Я остановилась на крыльце, подняла лицо к небу, позволяя снежинкам таять на щеках. Скорее почувствовала, чем услышала, как рядом стал Гай. Его теплое уверенное присутствие дарило нереальное ощущение спокойствия. Так чувствуешь себя, истекая кровью, когда до смерти остается только шаг, мысли текут неторопливо, тело охватывает тепло и уже все равно, что будет дальше. Только маленькая часть где-то в глубине души кричит – ты в опасности, прекратишь сражаться, сдашься на милость судьбы, и возврата не будет. Очнись, безумная, очнись.

Я вспомнила погибших офицеров. Молодых, едва-едва закончивших обучение. Они ни в чем не были виновны, просто стояли между мной и Яном.

– Ты не виновата.

С моих губ сорвалось фырканье. Кем-кем, а виноватой я себя точно не чувствую. Мне жаль, что люди гибнут глупо и безыдейно, ни за что. Гибнут, выполняя приказ, с которым могут быть не согласны. Просто потому, что это их долг – погибнуть, защищая… кого? Королеву? Идею? Народ?..

Мне жаль, но таков естественный порядок вещей. Убей или будь убит.

Гай потянулся к пряжке плаща намереваясь снять его и набросить мне на плечи, но потом развел полы и привлек меня к себе. Устроив подбородок на моей макушке, он укрыл меня от холода и ветра, щедро делясь своим теплом.

Я не хотела ехать в Зимнюю усадьбу. Не хотела. Но пришлось. Гаю хотелось, чтобы в это время я была с ним, и я не могла отказать. Мне не хотелось отказывать ему. Мне хотелось лечь рядом с ним. Положить голову ему на грудь и, слушая, как бьется сердце, гладить все до чего дотянется рука. А он бы обнял меня и лениво водил рукой вдоль позвоночника. Я бы жмурилась и мурлыкала как кошка. Положила ногу ему на бедро и провела пальцами по животу и боку.

Но это будет позже, много позже. А пока нужно найти его мать и сделать так чтобы она ни о чем не заподозрила. Сейчас во всяком случае. Она отлично знает его запах и рано или поздно поймет, но сейчас… нет нам этого не нужно.

– Итак, успех, – Ариадна ждала нас в малой гостиной. Она улыбнулась, но это улыбка была злой.

Гай на мгновение остановился, потом все же вошел. На меня нотта даже не посмотрела. Она поднялась с дивана и подошла к нам. Платье на ней было цвета свежей крови.

– Я отдала тебе все. Жизнь… кровь… власть… Любила тебя всем сердцем. А ты такой же, как твой отец. Я пошла на преступление. Нарушила клятвы, переступила мораль и здравый смысл ради бастарда мужа и его кузины. А твои интересы не простирались дальше промежности твоей сестры!

– Моей сестры ? – лицо Гая стало маской боли. – Ты знала и молчала? Все это время молчала, обвиняя в неестественном влечении к ней!

– Как интересно, ты никогда не был таким эмоциональным. Это первый такой насыщенный чувствами и восклицательными знаками диалог, какой ты когда-либо произносил, – она насмехалась над Гаем. – Но я удовлетворена: если правда о ваших шашнях откроется, от скандала вам не отмыться никогда. Даже если вы откроете тайну твоего рождения, откажетесь от власти и должностей. Никогда вам не бывать вместе. Никогда ты не сможешь объявить ее своей, – закончила она полным ненависти шепотом.

– Мама, за что ты так со мной?

Он протянул к ней руку, и она отдернула подол, брезгливо поджав губы, будто прикосновение могло ее испачкать.

– Я тебе не мать! Твоей матерью была шлюха допустившая кровосмешение! Уясни это.

Она приподняла юбки и, обойдя Гая по широкой дуге, вышла из гостиной.

– Не желаю видеть тебя, – сказала она, остановившись на пороге. – Ты – самое большое разочарование моей жизни.

Он остался на месте, с окаменевшим лицом и безжизненным взглядом. Мне было больно, но его боль была больше. Самое меньшее, что я могла сделать это подойти и обнять, разделить с ним горе. Только в глубине души бился страх быть отвергнутой, ведь причиной его бед – я.