Владимир Васильев - Гений подземки (сборник)

– Не можешь чего? – жестко спросил я. – Не можешь молчать, когда твои читатели идут на смерть?

Унсуе враз стал казаться даже не старым – дряхлым.

– Раньше, выходит, мог? – продолжал я. – А, книгочей? Что это с тобой вдруг случилось?

Я понимал, что поступаю жестоко. Но остановиться не мог.

Некоторое время мы просидели в звенящем молчании. Наконец я слегка оттаял.

– Сколько у нас времени? У нас… и у него?

– Не знаю, – все еще шепотом ответил Унсуе. – Думаю, с неделю.

– Где он живет?

– В студенческом приходе Санта-Розалины, невдалеке от собора. Знаешь, где это?

– Знаю, – вздохнул я. – Как, говоришь, его зовут? Родриго Эчеверья?

– Рикардо. Рикардо Эчеверья, – поправил меня книгочей. Впрочем, я прекрасно запомнил имя и с первого раза. Я ведь сыскарь все-таки, а не выживший из ума нищий с Муэрта Фолла.

– Ладно, – отрезал я. – Я займусь этим. Постарайся никуда не отлучаться из своей норы, ты можешь мне понадобиться в любое время, – я встал и бросил на стол медную монетку.

– И вот еще что, – добавил я несколько мягче. – Прости, что я был с тобой так резок, Хавьер Унсуе…

Мне показалось, что от меня испуганно отшатнулось что-то огромное и темное. Словно заметило во мне нечто губительное для себя.

М-да. И это называется, я никаких странностей около себя не замечаю.

За неделю я изучил жизнь Рикардо Эчеверья буквально по часам. Чем занимается, куда и когда ходит, когда спит, когда ест – словом, все-все-все. Я не мог не заметить, что ведет он себя не совсем обычно – часто замирает на улицах, словно в задумчивости, а потом в друг начинает недоуменно вертеть головой, словно не может понять, где находится и как здесь очутился. Знакомые его тоже отметили, что Рикардо в последнее время стал рассеян и часто не замечает вопросов, с которыми к нему обращаются. Отец Гонсалио, который преподавал в Санта-Розалине философию, слово Господне и литературу все это подтвердил и высказал предположение, что юноша просто устал.

Мне так не казалось. Друзей у Рикардо было немного, и, слава богу, никто из них не знал о природе моих истинных занятий и интересов. Я что-то сочинил им о причинах, по которым якобы разыскиваю Рикардо, и едва успел отделаться от них и затеряться в толпе, когда сам Рикардо показался вдали на улице. Он брел, повесив голову, в сторону студенческого прихода; брел с северо-востока. Библиотека Хавьера Унсуе находится именно там.

Я внимательно наблюдал за ним из-за палатки торговца свечами.

Вот на ком печать безысходности видна была с первого взгляда – такой вид бывает у неизлечимо больных.

Я впервые разглядывал Рикардо Эчеверья так близко.

Он миновал ворота прихода, рассеянно кивнул старику-привратнику, и, прижимая локтем небольшой сверток, направился ко входу в камчой.

Почти сразу же я заметил и Хавьера Унсуе. Неуклюже пытаясь казаться незамеченным, он шел следом за Рикардо; при этом старый книгочей смешно вытягивал шею и старательно вертел головой. Я поспешил ему навстречу.

Меня он не заметил – я подождал, пока Унсуе пройдет мимо и легонько дернул его за рукав.

Книгочей вздрогнул и обернулся. Затем облегченно выдохнул.

– Это ты, Веласкес! Как вовремя я на тебя наткнулся!

Я не стал уточнять – кто на кого наткнулся в действительности.

– Эчеверья взял книгу! «Око бездны» сейчас у него! Подумать только, я в первый раз заметил пропажу книги раньше, чем пропажу своего читателя…

Унсуе так исступленно и так громко шептал, что прохожие стали оборачиваться, я потянул его с площади прочь, в тихое место под оливами напротив собора.

– Думаешь, это знак, что он собирается направиться в Эстебан Бланкес? – спросил я, когда уверился, что посторонние уши нас не услышат.

Унсуе взглянул на меня, как на умалишенного.

– Конечно! Зачем еще ему книга?

Я пожал плечами:

– По-моему, в монастырь он мог бы и без книги отправиться. Что-то тут не так…

Книгочей сглотнул; кадык под дряблой кожей на горле дернулся, словно пытался вырваться на свободу.

– Не знаю. Все, кто приходит в Эстебан Бланкес без книги, ничего там не находят. Только пыль и запустение. Думаю, книга позволяет заглянуть туда, куда остальным смертным путь заказан.

– Заглянуть – и остаться там навеки? – саркастически хмыкнул я.

– Как знать, – задумчиво сказал Унсуе. – Возможно, заглянув, и мы не захотели бы вернуться в Картахену.

Я помолчал.

– Ладно, – вздохнул я. – Пойду его отговаривать…

Книгочей вцепился мне в руку: