Аноним - Канал имени Москвы

Раз-Два-Сникерс очень захотелось улыбнуться Еве. Подбодрить её, сказав какую-нибудь правильную глупость: «Ничего, сестрёнка, ничего. Всё хорошо. По-нашему, по-девчачьи, я тебя не выдам. А тому, кто постарается, я лично натяну задницу на затылок».

А потом она увидела Шатуна.

В мглистом изломе тумана сгустком дымного пятна мелькнула жалкая скрючившаяся фигурка. Он то ли полулежал, то ли, странно уклонившись на один бок, сполз с чего-то, на чём сидел, и Раз-Два-Сникерс физически ощутила его ужас, холод, ознобом утвердившийся в теле, паническое недоумение. Человек, с которым она когда-то делила постель, сейчас стонал, и его пробивала дрожь.

«Вот что с тобой происходит на самом деле в этой твоей Станции», — подумала она.

Но глаза, всё ещё живые, смотрели прямо на неё. И на миг Раз-Два-Сникерс показалось, что она уловила в них не только укоризну, а что-то, в чём Шатун себе никогда бы не признался, что-то очень похожее на мольбу о помощи. Но всё это продолжалось недолго. Взгляд стал пустым, а когда в него вернулась осмысленность, она принесла с собой нарастающую клокочущую ярость.

«Оставь нас в покое, и я смогу помочь тебе», — обратилась она в своих мыслях к человеку, который когда-то изменил её судьбу, сделал отступницей, но и сумел заменить собой всё, к чему она стремилась. Может, не очень-то и стремилась? А может, была глупая, одинокая и слишком молодая. Но сейчас времени анализировать свою жизнь уже не осталось.

Шатун попытался подняться. И сразу вырос.

Раз-Два-Сникерс машинально дотронулась до ракетницы.

«Оставь нас! И я не стану этого делать. Я вернусь за тобой».

Она не знала, говорит ли себе правду. Потом поняла, что только в той части, где не хочет причинить ему вреда. Потому что она ни за что больше не вернётся.

Шатун смог встать. Туман, как будто наполняя его лёгкие, дохнул и замер. Раз-Два-Сникерс услышала радостные визги оборотней, ещё тихие, слабые; кто-то из них попробовал завыть, но пока безрезультатно. Королева была обессилена, однако такое тоже будет продолжаться недолго.

— Привет, малыш! — сказала она, всё ещё обращаясь к тому Шатуну, которого знала, и еле уловимое воспоминание о нежности прокралось без спроса в её голос, смешавшись с тихим сожалением. — Что, решил пожить в тумане?

Шатун сделал шаг вперёд. И словно наткнулся на невидимый вязкий барьер. Он оглянулся, но не больше, чем вполоборота, и у Раз-Два-Сникерс создалось впечатление, что он к чему-то прислушивается. Были эти торжественные марши? Где-то на грани слуха, в другой вселенной, ослепительной и, как ракета из её «пугача», навсегда застывшей только в своей высшей точке?

Шатун снова двинулся вперёд. Барьер по кромке тумана качнулся, не пропуская. Но дымная голова Шатуна, пытающаяся прорвать границу, неестественно искривилась, а шея вытянулась, как будто была телом змеи. Шатун отпрянул, глаза его гневно сверкнули. Раз-Два-Сникерс похлопала по ракетнице. И поняла, что пустит её в ход не раздумывая, но… Пока рано — Учитель

(Тео? Фёдор?!)

безвольно повис на руках Хардова, его придётся тащить, и они просто не успеют. Если б они смогли бежать…

Шатун развёл в стороны руки, будто бы рвал какую-то невидимую цепь. С запоздалым ощущением ужаса Раз-Два-Сникерс поняла, что он теперь много выше собственного роста. Шатун совершил ещё одну попытку, удачную. Туман осторожно и очень медленно пополз за ним.

«Нет, Хардов, — подумала Раз-Два-Сникерс, — нам недостаточно, чтобы Фёдор мог идти. Нам надо бежать. Со всех ног».

— Хардов, — позвала она, чуть растягивая последнюю гласную. — Нужно срочно убираться отсюда.

Страшное решение пришло к ней само собой, когда они уже покидали площадь.

Хардов с Евой, подхватив, тащили Фёдора, его ноги заплетались, подолгу становились бездвижными, оставляя во влажной земле длинные полоски следов. Ева смотрела только вниз, даже не мрачная или беспомощная, её движения выглядели пугающе механистическими, и когда Хардов спросил её о чём-то, девушка, словно не понимая, дёрнула головой, зябко вздрогнула, но так и не подняла взгляда. Оборотни пока не показывались, хотя их гнетущее присутствие чувствовалось всё острее.

Прямо за домом с вывеской «Продукты» улочка сворачивала к склону, который, резко обрываясь, вёл к Дмитровскому тракту. Дальше предстояло пересечь железнодорожные пути, сейчас ненадолго оставленные туманом, а там до шлюза № 6 действительно рукой подать.

«Если доберёмся до Дмитровского тракта, — подумала Раз-Два-Сникерс, — то вот там и придёт время ракетницы. Тогда, пожалуй, успеем. Выберемся. Даже если Фёдор не очухается, даже если его придётся тащить и дальше, должны выбраться».