Алёна Анисимова: От крови до клятвы, от клятвы – до крови

Я не отдам ее никому, ибо она сеет разрушение.

Я дарю ее своему отцу, умершему бесславно на берегу реки Онон.

Да будет его могила печатью!

Да будет мое слово нерушимо…

…Откуда бы ему знать этот язык? Откуда бы ему знать, как сделать то, что не удалось еще ни одному Иному?!

Я в изумлении смотрел на Темуджина и ясно видел его душу: душу не-Иного, но великого. Великого Человека. В ней не было режущей глаз белизны Света. В ней не было черных провалов Тьмы.

Темуджин полностью лишил себя дара, за который тысячи людей готовы были даже умереть и влачить жалкое существование, питаясь кровью бродяг и крыс.

Мальчик замер, будто прислушиваясь к себе… и аккуратно вложил камень обратно в могильную насыпь.

— Джалим-хоса, тебе нужно поесть. Пойдем… — Он потянул меня за плечо.

Темная так и стояла, открыв рот и глядя нам вслед.

— Ты понимаешь, что ты сделал, Темуджин? — осторожно спросил я. Мальчишка откровенно радовал меня острым умом и необычайно взрослыми суждениями.

— Не-а, — мотнул он головой, — но что-то очень важное.

— Тебе предстоит долгая жизнь, полная лишений и утрат, — проговорил я.

— Я проживу ее достойно. Отец на небе будет мной гордиться! — счастливо ответил мальчишка.

— Ты отказался от дара, за который многие отдали бы несметные богатства.

— Несметные богатства не имеют цены. — Он улыбнулся мне, как глупому.

Мы жевали утку, приготовленную мальчиком на той же поляне, где я увидел его в первый раз. Скоро Оэлун отправится на поиски сына… и в семье Есугая обнаружится еще одно горе.

— Ты жалеешь о смерти брата?

— Жаль, что Бектера не вернуть, — равнодушно ответил мальчик. — Я бы убил его еще раз.

Странное это было время. Люди мерили события не часами и минутами, а годами и столетиями. Время баатуров — героев. Время гурханов и великих завоевателей, смотревших далеко вперед, опережая свой век. Великое время Людей и время Великих Иных.

Мне нечего было делать в этой борьбе. Я шагал, сминая монгольскими сапогами сочную траву, и ждал ответа от извечных Сил. Какой приговор вынесут мне, предавшему Свет, но не ступившему во Тьму? Уйду ли я навечно в Сумрак, чтобы никогда больше не беспокоить людские судьбы? Или…

Сумрак вдруг ожил и дал ответ.

Заканчивался тысяча сто семьдесят первый год.

В здании Ночного Дозора города Самарканда

открыл глаза Великий маг

Фазуллах.