Ольга Онойко - Шаг невидимки

Потому что я никогда не позвоню.

— У вас, Пресветлый, много недостатков, но паникерствуете вы впервые, — заметил глава Дневного Дозора, в свою очередь нервно барабаня пальцами в старинных кольцах, из которых лишь половина были амулетами, по обитому истершейся кожей подлокотнику.

— Вероятно, ты знаешь, от чего погибли твои сотрудники, — скучно сказал Гесер.

— Не знаю, — не стал отпираться Завулон. — Но факт незнания не побуждает меня совершать очаровательные безумства. Ты направил в Инквизицию запрос о распечатке монгольских схронов?

— Отправил.

— И?..

— Сегодня должен прибыть курьер с Зарукавьем Джамшида.

Завулон поперхнулся кофе, и даже, кажется, не напоказ.

— А что тебя так потрясло? — осведомился шеф. — Всего лишь амулет, усиливающий способности к ясновидению.

— Я должен прочитать лекцию для твоих сотрудников? — съязвил Темный. — Оформляй меня на полставки. Природа и история Зарукавья Джамшида, а также что именно подразумевается в этом случае под ясновидением. Ночной Дозор не знает, что хранится в монгольских схронах?.. Нет уж, уволь.

— То оформить, то уволить, — сказал Гесер. — На тебя бумаги не напасешься.

Ольга сидела с кислой миной. Я сначала безуспешно пытался прорицать, ловя в Сумраке Невидимку — слово это приобрело заглавную букву, став заменой одновременно отсутствующих имени и термина, — потом стал задремывать. Начальники точно затеяли детскую игру в «горячую картошку»: играли в гляделки и на удивление беззлобно перекидывались словами.

Через некоторое время до меня дошло, что они таким образом просто успокаивают друг друга.

Все нормально, все как обычно…

— Инквизиция сочла практичным рехнуться вместе со старым Гесером.

— Старый Гесер уважаемый человек, с ним и рехнуться небесполезно…

— Долго ты будешь болтать? — поинтересовался Завулон, и я испытал мимолетную благодарность.

— Три явления, — без всякого перехода бросил шеф. — Певек, Сиглан, Москва. Вернее, сначала Сиглан, потом Певек.

Он пошевелил пальцами, и во всю стену, приглушенно светясь, раскинулась огромная, «президентская» карта.

— Превосходно, — объявил Завулон и, блаженно щурясь, добавил: — А еще, между прочим, Колыма.

— Объяснись, — сумрачно велел Гесер.

— Он наведался к Северному схрону. — Темный сполз в кресле вперед, вытягивая ноги. — Его, кстати, кто-нибудь сторожит? Запрос послан?

— Все схроны сторожит Инквизиция…

— Инквизиция рехнулась либо спит, — во всеуслышание разоблачил Завулон, печально склонив голову. — Запрос послан?

— Нет.

Шеф Дневного Дозора, не говоря ни слова, укоризненно достал мобильник — и прямо в его руке мобильник разразился отчаянным воплем.

— Что ж такое? — пробормотал он. — Инквизиторский звонок, между прочим… Да?

Больше говорить ему не пришлось.

Завулон выслушал, неторопливо сложил телефон и уставился в пространство, всем своим видом олицетворяя фразу: «Ну не предупреждал ли я?»

— Нас с тобой можно поздравить, Пресветлый, — задумчиво сообщил он.

— Завулон.

— Что?

— Завулон, не темни.

Темный хихикнул.

— Северный схрон уничтожен. Взорван.

— Кем?!

— Инквизицией, — пожал плечами Завулон и пояснил: — Это был жест отчаяния. Они учинили неплановую проверку… Все артефакты оказались даже не разряжены — просто лишены свойств.

Шефа словно придавило к земле.

— Ты хотел что-нибудь взять на память? — осведомился Темный.

У проповедника не было ауры.

Человека или животного, колдуна или божества… ни обжигающе-белой, как у тех, кто отворил себя благости, ни переливчато-яркой, как у тех, кто еще не отыскал себя в призрачном мире, ни истаивающей, прозрачной, как — Чакрадэви довелось видеть однажды — у тех, кто был сражен и готовился навеки уйти в тени…

Никакой.

Изумленная до крайности Чакрадэви приблизилась, мимоходом наложив на слушателей заклятие безразличия.

Вероучитель замолк. Потом обернулся — и посмотрел ей в глаза.

Могучая ведьма Чакрадэви замерла, приоткрыв рот, как деревенская дурочка. У нее стеснило в груди; взгляд, ласкавший ее лицо, был столь цепок и столь мягок, что она не находила сил оторваться. Внутри чей-то глохнущий голос кричал, что надо бежать, надо немедленно проваливаться в тени на второй и третий слой, сейчас же… но она стояла и смотрела.

— Скажи мне, достойная женщина, — улыбчиво проговорил подвижник, не отпуская ее глаз, — разве не велят тебе приличия не стоять в сторонке, а подойти и ответить на наше приветствие?