Иванович Юрий - Принцесса звёздного престола

И моя экзекуция продолжилась! Только теперь по-иному. Оба штурвала, к которым крепились цепи, поднялись по трубам вверх и я оказался над кроватью. Затем штурвалы прокрутились на сто восемьдесят градусов вследствие чего, моё тело провисло животом вниз. Не сильно, так как натяжение цепей этого не позволяло, но и приятного было мало.

И вот тогда девица отхлестала меня от души, со всей своей силы. И было у неё этой силы явно достаточно. При этом она со злостью постанывала и даже повизгивала: всё-таки чем-то я очень её разозлил! Или не оправдал надежд на что-то неадекватное. Ну что ж, тем лучше для меня. Потерпеть удары плёткой? Да без проблем! Подобное было сделать даже легче, чем вытерпеть предшествующие избиению ласки. Не впервой! Тем более что тело было сильно парализовано, и особой боли я не ощущал. Вначале… Так как чуть позже воздействие кольца исчезло и пришлось опять напрягать свою силу воли. Подсознание и боль так и пытались толкнуть тело к сокращениям и извиванием.

Но всему приходит конец. Да и моей мучительнице видимо совсем надоело моё полное равнодушие к происходящему. Ожидаемого удовольствия она явно не получила. Выругавшись напоследок на незнакомом мне языке, она швырнула плётку на кровать и выскочила из комнаты. Так и оставив меня висящим на вытянутых конечностях.

Досталось мне всё-таки здорово! Я почувствовал, как из нескольких мест моего многострадального тела что-то вытекает и, посмотрев вниз с прискорбием заметил несколько капель крови, оросивших это проклятое ложе. Вдобавок моя спина, запястья и лодыжки засигналили о чрезмерных нагрузках, посылая со своих нервных окончаний всё более усиливающиеся импульсы боли в мозг. Если меня решили добить, то времени на это уйдёт немного: пару часов, и я разорвусь на несколько остывающих кусков.

Мои грустные размышления прервал звук отрывающейся двери, и в комнату впорхнула ещё одна женщина. Она была одета в простенькое платьице, немного прикрывающее колени и в небольшой передник домохозяйки. Вошедшая в ужасе сплеснула ладонями, заметив моё плачевное состояние и заметушилась вокруг, причитая:

— Вот уж сволочь! Совсем мразь совесть потеряла! Над больным человеком так измываться! А что б её ржавчина съела! — она нажала нечто на трубах, и я опустился на кровать. — Ой, мамочки! Как же она тебе спину и ноги располосовала!!! — удовольствие от прекращения моей растяжки заставило меня с удовлетворением замычать. — О, великие электроны! Он же бедняжка ничего не чувствует! Сейчас, сейчас! — она куда-то метнулась в сторону и уже через минуту смазывала мои раны чем-то прохладным и успокаивающим. Видимо мазью. — Полежи родненький! Хотя ты и так ничего не чувствуешь?! Надо же! Даже странно! Тогда ведь сразу видно, грех такого человека даже обижать! Когда-нибудь эта садистка таки закончит свою мерзкую жизнь среди голодных акул! Они давно по ней плачут! И кто её такую злюку на свет породил?!

Закончив манипуляции с мазями, она занялась моими цепями. Те открывались, по-видимому, совсем просто, так как она быстро освободила мои ноги и руки и осторожно повернула меня на бок. Я бездумно продолжал тихонько мычать и уставился на ней будто бы бессмысленным взглядом. Но сразу же рассмотрел довольно-таки милое личико, обрамлённое легкомысленными кудряшками и большие голубые глаза. А самое главное — на ней тоже был ошейник! Такая же рабыня, как и я. Девушка смотрела на меня с искренним сочувствием и состраданием, и мне показалось, что лучшего союзника мне и не найти. Вот только как я смогу с ней поговорить? Вдруг нас прослушивают, а то и просматривают? Ладно, отложим откровения до более лучших времён. Вначале осмотримся.

Я сменил мычание на агуканье и протянул руку к ней. Она настороженно отодвинулась, но потом воскликнула:

— Да у тебя же и руки натёрты! — и тут же сняла прокладки из кожи и смазала запястья и лодыжки всё той же чудодейственной мазью. Боль меня там не беспокоила, но я радостно заулыбался и снова протянул к ней руку. Минуту она не могла понять, а потом её лицо озарилось догадкой: — Кушать? Ты хочешь кушать?!

Услышав якобы моё любимое слово, я заагукал ещё радостней и протянул к ней обе руки. Девушка вскочила и очень скоро вернулась с пригоршней конфет в ярких, блестящих упаковках. Видя их я даже сел, не обращая внимания на дискомфорт из-за повреждений на мягком месте, и стал подпрыгивать от нетерпения. Первую же данную мне конфету я сразу же отправил в рот с оберткой. Глаза девушки расширились от осознания моей полной тупости, и она попыталась забрать угощение. Ну да! Ещё чего! Я с яростью пережёвывал всё вместе и мог откусить и её палец, если бы она попробовала им воспользоваться. Тогда она вздохнула и стала отделять обёртки, говоря: