Александр Юрин - Горизонты безумия

Мальчик давно привык к рассветам и закатам, которых тут попросту не было.

На заре по небу проносилось огненно-рыжее существо, отдалённо напоминавшее птицу. Огромные крылья сотрясали пустошь. За хвостом тянулись полупрозрачные нити невидимого кукловода – со стороны походило на низкие слоистые облака или на сильно вытянутые галактики, – птицей, вне сомнений, кто-то управлял. Однако кто именно – было не дозволено знать.

Голова с клювом всегда устремлена вперёд, на невидимый ориентир. Из глотки доносится прерывчатый писк, точь-в-точь трель электрокардиографа в стерильности больничной палаты. Когти что-то сжимают: овальное, белое, так похожее...

Существо всякий раз роняло поклажу и взмывало вверх, исчезая в унылой серости. От него оставалась лишь спиральная воронка, вспышки зарниц вдоль линии горизонта, а в зените – бледное солнце. Скорее всего, именно его и несла в когтях птица, освещая себе путь, а уронив, в страхе, поворачивала обратно.

Мальчик назвал тусклое светило «истинным полднем» и шёл на него в никуда – других ориентиров днём у него не было. Ночь же... Она могла сотворить, всё что угодно.

На закате из-за горизонта высовывалась продолговатая морда ужасного чудовища, – скорее всего, рептилии или земноводного. Раздвигались массивные челюсти, и обречённое светило оказывалось вмиг проглоченным. Однако темнее от этого не становилось – освещённость оставалась в одной поре на протяжении суток. Хотя, если время тут не имело значения – как не было рассвета и заката, – соответственно, не имели смысла и «сутки».

Мальчик всякий раз замирал и молча наблюдал страшную картину: «Монстр пожирает светило». В груди что-то копошилось, но он не знал, что это. Наверное, разочарование, хотя мальчик не помнил и его. Какие при нём ощущения. Приходилось самому выбирать путь, а не двигаться на единственный ориентир. Это было трудно. Очень трудно – намного сложнее, чем идти в никуда. Потому что в голове возникали сомнения.

(а что, если я просто хожу по кругу?.. или и вовсе топчусь на месте?.. а светило вовсе не наблюдает – лишь смеётся над очередным путником...)

Так или иначе, но он продолжал «двигаться» – оставаясь на месте можно было легко свихнуться.

И вот, после очередной кормёжки, на фоне скрывающейся за горизонтом головы чудища, мальчик увидел нечто, похожее на гриб. Но это был вовсе не гриб. Однако понял это мальчик не сразу.

Поначалу он шагал, как и прежде, но странный предмет не приближался, словно двигался и сам. Тогда мальчик побежал. Это было легко, ведь он не чувствовал усталости и мог бежать вечность. Постепенно шляпка гриба преобразовалась в крону дерева, а толстенькая ножка – в массивный ствол. Мальчик подивился про себя чуду и припустил во весь дух.

Он остановился у высокого дуба с молчаливой кроной.

Ветви поникли, листья казались пудовыми гирями. На узловатом стволе зияло дупло. Корни впились в основание пустоши так, что не выдернуть. Похоже, дуб стоял тут всегда, потому что понятие «вечность», было слишком поверхностным и размытым для этого места.

Мальчик повременил и подошёл ближе. Кора оказалась потрескавшейся. В некоторых местах попросту вывороченной, словно по стволу лазило что-то массивное и когтистое. Основание дупла находилось в метре над головой. Мальчику пришлось подтянуться на руках, чтобы заглянул. Пахло тухлятиной – внутри явно что-то разлагалось. В носу засвербело – до этого запахов не было никаких. Мальчик не сдержался и чихнул. Во тьме что-то заворочалось. Вспыхнули два жёлтых уголька. Но только неимоверно далеко, за стволом, чего попросту не могло быть.

Хотя могло запросто показаться.

Мальчик опешил. Медленно вынул голову из дупла, стараясь не делать резких движений – он не знал, почему нужно вести себя именно так, но был уверен, что по-другому – никак. Угольки слегка потускнели, принялись раскачиваться вверх-вниз, словно порхали или прыгали... А скорее всего, стремительно неслись навстречу, совершая могучие скачки через невидимые глазу грани и недоступные сознанию пространства!

Повеяло сквозняком – он утягивал внутрь, во мрак дупла.

Мальчик невольно вскрикнул, отстранился прочь, при этом чуть было не упав. Он взмахнул руками, как потерявший равновесие эквилибрист, и нерешительно пошёл вокруг дуба. От увиденного за деревом, его буквально пригвоздило к пустоши. В груди с неимоверной болью стукнуло: тук... А потом ещё раз. И ещё.

Мальчик прерывисто вздохнул и закашлялся. Ноги налились свинцом, всё тело горело, глаза слезились. Мальчик кое-как поборол дурноту, спросил простуженным голосом: