Сьюзен Янг - Лекарство (ЛП)

— Я хочу , чтобы ты ничего не боялась , — говорит Джеймс . — И хочу , чтобы сражалась . Сражалась всегда , за все . Иначе они победят .

Я вздыхаю — за безликим словом « они » скрывается Программа .

- За тебя я сражалась , — шепчу я .

Джеймс приподнимает одно плечо .

— Да , правда . А теперь я хочу , чтобы ты научилась плавать .

— Ни за что .

Начинает идти дождь , забрызгивает стекло и Джеймс включает дворники . Он качает головой , как будто я — его самая большая головная боль , с которой он сталкивался в жизни .

— Когда — нибудь , — говорит он , — я придумаю , как сделать так , чтобы ты меня слушала .

Я открываю глаза — этот коридор как будто бесконечен. Ярко-белые стены начинают тускнеть — по мере того, как мы подходим к операционной, их цвет становится темно-серым. Я никогда не поплаваю с Джеймсом. Он был прав; я всего боялась — вечно всего боялась. Я поворачиваю голову то в одну, то в другую сторону, смотрю на обработчиков, когторые подталкивают меня вперед, все ближе к концу моей жизни, какой я ее знаю.

Я больше не могу бояться. Нужно учиться плавать.

— Вы же понимаете, что делаете, разве нет? — говорю я обработчикам. — Я даже не больна. Они это делают, чтобы заставить меня замолчать.

Никто из них не смотрит на меня, хотя я и замечаю, что один из обработчиков, справа, косит на меня глазом. Жаль, что здесь нету Асы, жаль, что он не поможет мне. Вместо него со мной — двое незнакомцев, с которыми я веду последний разговор, перед тем, как встретиться с доктором. Я пытаюсь вырваться, но они удерживают меня.

— Иди вперед, — мягко говорит один из них, как будто я и правда ненормальная.

— Не могу поверить, что вы участвуете во всем этом, — огрызаюсь я. — Не могу поверить, что вы им позволяете уничтожать людей. А что если я была бы вашим другом? Вашей сестрой? Что если вместо меня были бы вы?

Обработчик поворачивается ко мне, с его губ уже готов слететь заранее заготовленный ответ, но я не упускаю этот момент. Изо всех сил я наваливаюсь на него плечом, сбиваю его с ног, а руку вырываю из захвата другого обработчика. Носки у меня скользят по полу, но это дает мне преимущество — я опускаюсь, и тот обработчки, который хочет схватить меня, промахивается.

Я срываюсь с места, сначала скольжу, пока не встаю ровно, а потом несусь к дверям, которые ведут в главный коридор. Обработчики кричат — и на меня, и в свою рацию. Так я отсюда никогда не выберусь, но если они возьмут меня, пусть я при этом буду драться и вопить. Я не собираюсь облегчать им жизнь.

Я бегу со всех ног, а стены теперь снова белые. Не знаю, насколько я оторвалась от них и не оборачиваюсь из опасения, что это замедлит бег. Каждую секунду ожидаю почувствовать боль от удара шокером, но все равно бегу. И останавливаться не собираюсь.

Я сворачиваю в последний раз и вижу перед собой спины других обработчиков. У меня перехватывает дыхание, сердце уходит в пятки. Все кончено. Я вот-вот начну кричать, драться до самой смерти, но они не оборачиваются в мою сторону, и вдруг обработчики позади перестают кричать. Они слушают свою рацию, смотрят то на меня, то на сцену перед ними. Я в растерянности, адреналин пульсирует в венах. А потом я слышу другие голоса. И понимаю, что охранники встревожены не из-за меня и не из-за вызова моих обработчиков, потому что они с кем-то говорят, а точнее, активно пытаются помешать кому-то пройти.

Я двигаюсь в ту сторону, понимая, что иду прямо в руки охраны, но все же надеясь, что там — мое спасение. Оглядываюсь назад на обработчиков, которые застыли на месте, как будто не понимая, что делать дальше. Один из охранников поднимает голос и повторяет, что у него нет комментариев. О , Господи .

Я пускаюсь бежать, выглядываю из-за плеч широкоплечих охранников. Еще один голос кричит, что его не заставят молчать, и я узнаю его. Останавливаюсь рядом с дверью на лестницу, и меня переполняет облегение, совершенное облегчение.

К тому человеку подходит охранник, и теперь его хорошо видно. Келлан — его темные волосы, горящие глаза.

— Келлан? — зову я его, но так тихо, что он меня не слышит — потому, что в горле у меня еще саднит, а еще потому, что я едва не плачу. Я спасена. Репортер не даст им сделать мне лоботомию.

Позади Келлана стоит оператор, который снимает весь разговор, даже при том, что один из охранников закрывает объектив рукой, принуждая его отойти. Я встаю на цыпочки, поднимаю уставшие руки, чтобы помахать им, привлечь их внимание, когда дверь рядом со мной открывается с громким щелчком. Я даже не успеваю разглядеть, кто там — оттуда быстро высовывается рука, хватает меня за локоть, толкает на лестницу. Позади захлопывается дверь.