Сьюзен Янг - Лекарство (ЛП)

Я не забыла о нашем тяжелом положении — о том, что мы в бегах, и нам некуда идти. Но мы, по крайней мере, свободны. Нет обработчиков, чтобы связать нас. Нет докторов, которые бы рылись у нас в воспоминаниях. В каком-то смысле мы счастливы. Когда я смотрю на маленькое помещение, вспоминаю наше отчаянное положение, я напоминаю себе об этом. Нам повезло, что мы выжили.

* * *

— Почему тут пахнет мылом? — бормочет Джеймс, лежа в кровати, когда я вхожу в комнату. Он поворачивается и смотрит на меня, сонно моргая затуманенными глазами.

— И кофе? — спрашивает он. — Боже, Слоан, у тебя есть кофе?

Я ухмыляюсь.

— А ты будешь вести себя хорошо?

— Ты шутишь? Если у тебя есть кофе, я тебя прямо сейчас расцелую. А если у тебя есть чизбургер, детка, я встану перед тобой на одно колено.

Я смеюсь и протягиваю ему чашку. Джеймс встает с кровати, широко зевает. Прогягивает руку и гладит меня по еще мокрым волосам.

— Вьются, — говорит он, закручивая прядь себе на палец. — И чистые. Как тебе это удалось?

— Я приняла душ, — говорю я, как будто это большое достижение.

— Ну надо же.

— В следующий раз я попробую достать какую-нибудь укладку для волос.

Без фена и выпрямителя волосы у меня с каждым днем завиваются все больше. Ничего странного, если вспомнить фотографии, которые висят на стене гостиной у родителей — там у меня локоны.

— Ладно, красотка, — Джеймс отпивает из чашки и корчит гримасу, а потом ставит чашку на тумбочку.

— Ужасный кофе.

— Да, и сливок никак не найти.

Джеймс, потянувшись, оглядывает комнату.

— Да, мы и правда здесь. Нашла что-нибудь интересненькое, пока прихорашивалась и портила кофе?

— Мы долго говорили с Даллас, — говорю я, чувствуя, что предаю ее, даже упомянув об этом. Джеймс пересекает комнату и начинает рыться в мешке с одеждой.

— Еще не вырвали друг другу волосы?

— Нет еще, — говорю я. — Я думаю, я начинаю ее понимать. Еще я думаю, что она тобой чуточку увлеклась.

Джеймс, извиняясь, пожимает плечами, а я подхожу к нему и обнимаю сзади, кладу подбородок ему на плечо.

— Не представляю, что она в тебе нашла, — шепчу я.

— И я тоже, — Джеймс оборачивается и прижимает меня к бетонной стене. — Я-то думал, только ты заблуждаешься на мой счет.

— О да, — говорю я, облизывая губы. — Так что я не буду переживать из-за других девушек. Не твоя лига.

— Ммм… — Джеймс целует меня, и мой пульс учащается, а его рука скользит к застежке бюстгальтера.

Раздается тихий стук в дверь, и я вздыхаю.

— Не отвечай, — Джеймс целует меня в подбородок, потом рядом с ухом. Я улыбаююсь, позволяю ему поцеловать себя еще чуть-чуть, а потом отталкиваю.

— Не то, чтобы они не знали, что мы тут.

— Мы заняты, — говорит он и снова пытается меня поцеловать.

— Мне нужно поговорить с вами, ребята, — Лейси зовет нас из-за двери.

Джеймс останавливается и с беспокойством смотрит на дверь. Потом, чтобы скрыть это, он огляядывает меня с ног до головы, скрывая волнение за фальшивой уверенностью.

— Мы еще не закончили с этим, Барслоу, — говорит он и идет к двери. Я беру чашку и отпиваю кофе, морща нос от запаха. Джеймс пускает Лейси, и как только я ее вижу, у меня комок подкатывает к горлу.

— Что случилось? — спрашиваю я. Она не отвечает сразу. Садится на кровать, кладет локти на колени, опускает голову на руки. Джеймс, похоже, тоже это замечает, потому что закрывает за ней дверь, а потом встает рядом со мной, скрестив руки на груди.

Внезапно Лейси смотрит на нас.

— Со мной что-то не так, — шепчет она. — Разве вы не видите?

Ее вопрос застает меня врасплох, и я пытаюсь притвориться, что все в порядке.

— Это мигрень? — спрашиваю я. — Может, можно…

— У матери были мигрени, — прерывает она меня, голос ее становится далеким. — Однажды — когда было действительно плохо — она усадила меня и сказала, что собирается попросить папу о разводе. Она плакала, пока не начала захлебываться слезами, а я все говорила ей, чтобы она замолчала, пока не свела с ума папу. У нее всегда сильнее болела голова, когда он злился.

Джеймс опускает руки.

— Ужасно. А почему Программа не стерла это воспоминание?

Он прав. В Программе должны были стереть это трагическое воспоминание. Могли ли они ошибиться?

Лейси продолжает, как будто она и не слышала его.

— Отец вернулся домой с розами, — говорит она, — он только взглянул на заплаканное лицо мамы, решительно взял ее за руку и вывел из комнаты. Больше мама не говорила о разводе. И она никогда не улыбалась. Но мигрени у нее были практически ежедневно.