Дмитрий Бирюков - Сказочные хроники

Теперь мы были свободны, и бой принял иной характер. Быстро перемещаясь, совершая сложные акробатические движения, мы наносили друг другу молниеносные удары, переходящие порой в сложные хитроумные связки. Практически все мои удары уходили в пустоту, его — парировались мечом. Любое попадание значило смерть.

Увлекшись боем, я не сразу обратил внимание, что руки Белого покрылись мелкими еле заметными искорками, но когда те увеличились, превращаясь в сетку разрядов, я отпрыгнул назад, сделав простую акробатическую связку и прикрываясь от возможного нападения. Однако противник не последовал за мной. Он остался стоять на месте, натянутый как пружина, охваченный электричеством. Разряды расплавили его меч. Белый, махнув рукой, сбросил остатки раскаленного металла, и моему взгляду открылось голубоватое лезвие Меча Куи.

Честно говоря, я тогда растерялся. Беспомощно взглянув на трибуну, я не нашел там Фло, и слабая догадка затеплилась в моей бедной головушке. Взглянув на противника, я встретился с его холодными черными глазами и прочитал в них смертный приговор.

Белый атаковал, не дав мне толком прийти в себя. В сложном акробатическом пируэте я чудом обогнул огненное лезвие и приземлился на четвереньки. В моих руках осталась только рукоять меча. Отсеченное лезвие валялось рядом на траве. Отбросив обрезок, я приготовился к обороне. Необыкновенное состояние наполняло меня решимостью сражаться до самого конца. Некоторое время я с успехом уворачивался от верной смерти, а потом вдруг вспыхнул первый проблеск какого-то специфического понимания, и я мгновенно осознал, что потеряю сейчас либо руку, либо голову. Выбрав первое, я выполнил сложное акробатическое вращение, завершившееся болью в руке в момент приземления.

Время словно притормозило, и я увидел, как медленно падает на траву моя левая конечность, отсеченная чуть выше локтя. Отчаянный крик готов был вырваться из моего горла, но от удивления затерялся где-то в груди. Вместо крови из обрубленного предплечья вырвалось зеленоватое пламя переполнявшей меня энергии и погасло на кончиках пальцев новой руки. Все произошло очень быстро. Отрубленная часть тела еще не коснулась травы, а я уже вновь был целехонек.

Затем во мне что-то сдвинулось, и я сообразил, что наполнявшая меня мощь подобна той, что я ощущал, используя Меч Куи. Знакомым внутренним усилием я выпустил ее наружу из правой кисти, и в руке у меня запылал огненный клинок. Следующим движением я спас свою голову от участи левой руки.

На секунду мы замерли друг напротив друга, и вновь в его глазах я прочитал неумолимый приговор для себя. Перед тем, как скрестились наши мечи, я испытал второй «проблеск», подсказавший мне, как я должен начать бой.

Сражение разгорелось с новой силой. Я стал ощущать пробуждение в себе какого-то специфического Знания. Оно поднималось из глубины моего существа, накапливалось, конденсировалось, и в определенный момент я вдруг увидел целиком все «древо» разворачивающихся событий. Одни его ветви были коротки и прямолинейны, другие длинны и сами давали начало многочисленным ответвлениям. Некоторые из них уходили в бесконечность. И «древо» это жило своей жизнью, оно постоянно росло и изменялось. Какие-то ветки удлинялись, разрастаясь новыми побегами, иные пересыхали, отмирая и укорачиваясь. Я увидел свое место на этом «древе» и понял, что исход битвы предрешен. Выбрав неправильную ветвь, я определил свой конец и, мгновение спустя, стал свидетелем его реализации. Голубой клинок противника, вспыхнув неожиданно безопасным желтым цветом тренировочного оружия, тупой болью пронзил голову, и сознание мое померкло…

Когда я пришел в себя, первым моим ощущением было что-то мягкое и шелковистое на бедрах и животе. Приподняв веки, я встретился взглядом с огромными черными глазами, но на этот раз они выражали теплую нежность и любовь. Я слегка шевельнулся. Ощущения тела возвращались ко мне, и вместе с ними меня охватывала приятная истома от соприкосновения с телом Фло. Она сидела верхом на моих бедрах, гибко изогнувшись, красивая, сильная в своем белом шелковистом трико. Эта поза становилась уже классической. Капюшон, закрывавший лицо, она сняла, и ее волосы черным водопадом ложились на плечи.

— Как это понимать? — спросил я, любуясь ее красотой.

— Ты о чем?

— О турнире, конечно.

— Считай, что мое сердце осталось при мне.

— Это я уже и так понял.

— Тогда что тебя беспокоит?