Клиффорд Саймак - Заповедник гоблинов. Романы

«Часовня, — подумал Дункан. — Одна из тех тайных часовен, которые по каким-то причинам ставят в местах, далеких от какой-либо дороги.»

Дункан и Конрад почти подошли к часовне, когда их догнал Эндрю.

— Это часовня Иисуса-на-Холмах, — проговорил он. — Я слышал о ней, но никогда не видел и не думал, что когда-нибудь найду ее, тем более, что те, кто говорил, сами не очень-то верили в ее существование.

— Однако, она здесь, — заметил Конрад.

Эндрю был заметно потрясен. Рука, державшая посох, дрожала.

— Священное место, — огляделся Дункан. — Может, место паломничества.

— Но недавнее, — добавил Эндрю. — Не больше, чем несколько сотен лет. Оно на очень не святой земле. В древние времена здесь была языческая гробница.

— Очень много святых мест воздвигнуто на бывших языческих, — возразил Дункан. — Наверное, предполагалось, что язычники скорее примут христианство, если церкви будут построены на знакомых им местах.

— Да, я знаю. Когда я читал святых отцов, я встречал упоминания о таких местах. Но эта часовня была чем-то еще.

— Языческой гробницей, ты сказал. Место друидов скорее всего.

— Нет, не друидов, — покачал головой Эндрю. — И не гробницей человека, а местом, где собиралось зло и в определенные дни устраивало вакханалии.

— Но если так, зачем же здесь построили часовню? Мне кажется, церковь должна избегать таких мест, тем более в старые времена.

— Не знаю. В старые времена были воинствующие священники, которые волей неволей должны были встречаться с дьяволом лицом к лицу.

— И что тогда случалось?

— Не знаю. Рассказывали многое, но, может быть, все неправда.

— Но часовня есть, — проговорил Конрад, — значит, разрешено было ее поставить.

Дункан поднялся по трем темным ступеням к дверям часовни и вошел внутрь. Часовня была крошечная, вроде домашней, всего по одному окну с каждой стороны, с низкосортными цветными стеклами, шесть скамей, по три с каждой стороны узкого прохода. А на алтаре…

Дункан в ужасе остановился. Во рту стало горько и сердце сжалось при виде распятия, висевшего за алтарем. Оно было вырезано из целого куска дуба, и сам крест, и фигура Христа, но оно было перевернуто. Фигура Христа стояла на голове. Она была запачкана, а над ней было написано по латыни непристойное выражение.

Дункану показалось, что его ударили по лицу. Он с трудом держался на ногах, колени подгибались. Он сам удивился реакции на это надругательство и кощунство: ведь он не был ревностным христианином, не был ни набожным, ни благочестивым. Но теперь он, рискуя своей головой и головами других, выполнял дело церкви.

Распятие было предметом издевательства, взрывом языческого хохота, насмешки над верой, зубоскальства и, вероятно, ненависти. Враг насмехался над тем, что не мог победить.

Конрад говорил, что часовню, видимо, разрешили построить на языческой земле, но при виде этого возник вопрос: почему разрешили? Тогда перевернутое распятие имело причины.

Много лет назад пришли люди от имени Христа, воинствующие люди, намеревавшиеся вбить христианство язычникам в глотку, и построили часовню. И вот теперь шутка обернулась против них, и часовня стала посмешищем.

Он услышал за спиной хриплый вздох: вошли Конрад и Эндрю, увидели распятие и на мгновение задохнулись от ужаса.

— Насмешка, — прошептал Дункан, — живое издевательство. Но господь выдержит это, сочтет пустяком.

Часовня была чистой и ухоженной. Не было никаких признаков разрушения временем. Ее недавно подметали, и все было в хорошем состоянии.

Они медленно пятились к двери. На ступеньках, съежившись, сидела Мег.

— Вы видели? — Спросила она.

Дункан молча кивнул.

— Я не знала, что мы идем к этому месту. Кабы знала — сказала бы вам, остановила бы.

— Ты знала, что здесь?

— Только слышала.

— И ты не одобряешь этого?

— Зачем мне одобрять или не одобрять? Я ни с кем не ссорилась. Но я не хотела бы, чтобы вы это видели. Я ем ваш хлеб, еду на вашей лошади, ваша большая собака не рвала на куски моего тела. Вы не рубили меня мечом, высокий человек помог мне встать и подсадил на лошадь, даже этот прокисший отшельник угостил меня сыром. Могу ли я желать вам вреда?

Дункан наклонился и погладил ее по голове.

— Ладно, бабушка, переживем.

— Что будем делать? — Спросил Эндрю.

— Проведем здесь ночь. Мы устали за день и дальше идти не можем. Нам нужно поесть и отдохнуть.

— В этом месте я куска не проглочу, — сказал Эндрю.

— А что делать? Идти на холмы? Продираться в темноте через лес? Мы не пройдем и мили.