Клиффорд Саймак - Заповедник гоблинов. Романы

— Это римляне? — спросил Харкорт. — Ты думаешь, это римляне?

— Очень может быть, — ответил Шишковатый.

— Единственное, что для нас сейчас крайне нежелательно, — это открытая стычка между Нечистью и римлянами, — сказал Харкорт. — Тогда пламя охватит весь мир. Великан, с которым мы говорили…

— Мы не можем ему верить, — перебил его аббат. — Он уверял, что мы будем в безопасности, если будем вести себя тихо. А за нами гнались великаны.

— Не могу утверждать, что это его вина, — возразил Шишковатый. — Он мог говорить вполне искренне. Вы же помните — он объяснил, что они не могут держать в узде молодые горячие головы. Он сказал, что если бы не они, не случился бы и тот набег семь лет назад.

— Все дело в том, — сказал Харкорт, — что кроме самих себя мы не можем доверять никому. Нас всего четверо во враждебной стране.

На следующее утро все пространство к северу и западу от их наблюдательного пункта на вершине холма казалось совершенно безжизненным. На земле не было заметно ни малейшего движения, никто не показывался и в небе. Как только окончательно рассвело, они двинулись вниз по склону.

Они шли без остановки весь день и расположились на ночлег в укромном уголке на берегу ручья, в котором удалось поймать немного рыбы на ужин. Ночь прошла спокойно, и на следующий день задолго до восхода солнца они уже тронулись в путь.

Погода выдалась отменная, и преодолевать горы больше не приходилось. Время от времени на пути попадались холмы, но Иоланде, которая постоянно держалась немного впереди, каждый раз удавалось отыскать между ними какую-нибудь пологую долину, где идти было легко. Высокий холм позади, который послужил им наблюдательным пунктом, опускался все ниже за горизонт, пока во второй половине дня совсем не исчез из вида. По расчетам Харкорта получалось, что они двигаются большей частью прямо на запад, лишь немного отклоняясь к северу. Заметив это, он подумал, что Иоланда, наверное, знает, куда их ведет.

Примерно через час она остановилась и подождала, пока они поравняются с ней. Когда они подошли, она показала на какой-то столб, стоявший у самой тропы и наполовину скрытый зарослями бурьяна. На нем, держась на одном-единственном гвозде — остальные давно съела ржавчина, — висели остатки деревянной доски. Половина ее сгнила и отвалилась, но другая, с заостренным в виде стрелки концом, еще оставалась на месте, хотя и заметно покосилась. Стрелка указывала в ту сторону, куда они шли. На доске когда-то, очень давно, были вырезаны буквы, ставшие теперь едва заметными. Кроме того, уцелела только часть надписи — лишь самое начало. Харкорт сошел с тропы и присмотрелся к доске. Ему удалось разобрать три буквы — «КОЛ»: остальное безнадежно стерлось от времени.

— «КОЛ», — сказал он. — Не слишком вразумительно. Впрочем, это неважно. Все равно того места, куда показывает стрелка, наверное, уже давно не существует.

— Может быть, это Колодец Желаний? — предположил аббат. — Кажется, коробейник что-то говорил о нем.

— Конечно, — подтвердила Иоланда. — Должно быть, это тот самый и есть. Он говорил, что, если заглянуть в него, увидишь будущее.

— Все это чепуха, — сказал аббат. — Нельзя увидеть будущее, глядя в колодец.

— Возможно, стоило бы попробовать, — возразил Шишковатый. — Не было еще на свете людей, которым нужнее было бы знать будущее, чем нам сейчас.

— Могу тебе сказать, что ты там увидишь, — стоял на своем аббат. — Собственную физиономию, и больше ничего.

— Но ведь мы все равно направляемся в ту сторону, — сказал Харкорт. — Так что идем дальше. Если найдем Колодец Желаний, можно будет посмотреть, что в нем видно. А если не найдем, ничего не потеряем.

Не пройдя и лиги, они увидели Колодец Желаний. Он находился посреди обширной поляны. Его окружала каменная стенка по пояс высотой. Стенка прекрасно сохранилась: камни, аккуратно уложенные на известковом растворе, были все на месте. Рядом стоял колодезный журавль, который покосился, как пьяный, и грозил вот-вот упасть. На том его конце, где когда-то была привязана веревка с ведром, теперь ничего не осталось. По другую сторону колодца рос могучий древний дуб, а на одной из его ветвей, которая свешивалась над колодцем, стоял, с трудом удерживая равновесие, тролль необыкновенно неказистого и жалкого вида. На нем были драные короткие штаны, а из его куртки мехом наружу во все стороны торчали какие-то клочья, она была покрыта грязью и вся в репьях. Увидев людей, он от удивления разинул толстогубый рот с поломанными клыками. На шее у него болталась веревочная петля, а конец веревки был привязан к ветке, на которой он стоял.