Кристина Юраш: Призрак самого Отчаяния

— Вы видите??? Это простейший организм, почти плесень, но это своеобразное растение, гриб. Он живет здесь без фотосинтеза. Он может жить здесь без света! — ученый что-то сковыривал со стенки.

— Господи! Я Вам не верил... Поздравляю, вы сделали открытие даже не в своей области. Это очень серьезно. — медленно проговорил второй, глядя на темное пятно на стене, как зачарованный.

— Я нашел его случайно, когда искал некоторые артефакты для музея. Я до сих пор не могу в это поверить! — они сняли очки и стали замерять его.

На меня это открытие никакого впечатления не произвело. На военных очевидно тоже. Они молча наблюдали за возней ученых. И у меня даже возникла идея присесть на пыльную парту, как вдруг военные напряглись. Странная тень мелькнула на крыше на фоне почти чистого неба. Сердце ухнуло вниз от неожиданности. Но потом воцарилось все то же настороженное спокойствие. Командир что-то шепнул ближайшему охраннику, и все как по команде подняли винтовки. Только мои зубы выдавали нервную чечетку, а тело отказывалось повиноваться.

— Поторапливайтесь! — сказал он бесцеремонно ученым. — Мне здесь не нравиться. Я не хочу рисковать. БЫСТРО СОБРАЛИСЬ и ПОШЛИ!

Мы вышли во второй коридор, и очень быстро двинулись к выходу в первый. У меня было такое ощущение, что я вижу себя со стороны. Не доходя до кадки, мы на секунду остановились. Дверь, захлопнутая нами на пути сюда, была открыта настежь. Это было видно даже в темноте невооруженным глазом. И тут в мы услышали звук, едва слышный звук крадущегося зверя. В очках коридор просматривался хорошо, но никого видно не было. Звук был где-то рядом…

— Мы его не видим, сэр. — сказал один из солдат, держа оружие наизготове.

— А ты очки сними… — негромко растягивая слова, произнес один из ученых.

И сдернув с лица очки, швырнув их на пол, мы увидели то, чего я никогда не забуду, даже если захочу, то, что будет еще долго приходить ко мне во сне — серую тощую, с блеклыми глазами фигуру человека, припадавшую на передние лапы. Один из солдат открыл огонь, и она молниеносно и почти бесшумно метнулась на потолок. Началась беспорядочная пальба. Я чувствовала, как рядом со мной в штукатурку вонзаются пули. Мои ноги подкосились, и я сползла по стене вниз. Битва в темноте продолжалась.

— У нас есть раненый! — кто-то кричал над ухом.

— Прекратить!!! STOP! — орал командир, глядя, как пули впиваются в своих. — Уходим, быстро! Let’s move out!

Они побежали, а я так и не смогла подняться, чтобы последовать за ними. Я сидела и чувствовала, что ноги меня не слушаются, в горле стоял ком, а от страха не могла даже вздохнуть. Я зажмурила глаза и услышала шорох. Дуновение ветерка чужого движения, словно проскользнул призрак и скрип двери. В холле послышались выстрелы, душераздирающие крики боли и, наконец, все стихло. Что-то громко хлопнуло наружной дверью.

Собрав свои силы в кулак, я, с трудом опираясь на стенку, вышла в холл. Глаза уже привыкли к темноте, и видела, куда нужно идти. Сделав несколько шагов, я споткнулась и упала руками вперед. Когда я поняла обо что споткнулась, я подлетела, как ошпаренная — это было тело одного из наших сопровождающих с разорванным горлом и окровавленным лицом. А то, что липкое и теплое стекало у меня по рукам — это раньше текло по его венам… Где-то в углу я слышала тихий стон, но подойти побоялась. Я толкнула дверь и на крыльце увидела еще одного «нашего», сидевшего, облокачиваясь на школьные перила, а серая тварь, перепачканная в крови, и с уже неимоверно раздутым брюхом, отгрызая от него приличный кусок ноги, оттаскивала его в черную щель фундамента. Меня вырвало, прямо на плиты школьного двора, страшная дрожь пробежала по телу, я вытерла тыльной стороной окровавленной руки, лицо и помимо неприятной горечи во рту почувствовала привкус металла на губах.

Я боялась пошевелиться. Нужно идти, идти к вертолету — там, вероятно, кто-то остался. Они, наверняка, отступали по той дороге, по которой мы пришли. Я осмотрелась по сторонами и побежала.

Первые шаги давались мне с огромным трудом, такое иногда бывает во сне: когда хочешь убежать, а не получается. Ноги, словно чужие. Я несколько раз упала, но не почувствовала боли, и снова поднималась и бежала. В боку что-то страшно кололо, и я сдавливала это место рукой. Только так я могла двигаться. Сзади всей тяжестью наваливался на меня рюкзак, и, задержав дыхание, я отстегнула поочередно бретельки. Он со стуком упал вниз. Мне казалось, что сзади я слышу погоню, и это придавало мне силы. Я почти прибежала, рухнув на землю почти перед первым каром, который мы обнаружили. Отдышавшись, я не услышала и не увидела погони — город был мертв так же, как и тот момент, когда мы в него зашли впервые. Сердце колотилось о грудную клетку, а на лбу проступила испарина. Я поднялась, и уже неспешно, шатаясь, пошла по пустырю. У вертолета меня встретила тишина — самое страшное, что могло меня там встретить. Подойдя поближе, я увидела мертвого пилота, прислонившегося к окровавленному стеклу и никого. Значит... значит…