Вячеслав Рыбаков - Наш городок (Файл №224)

Мистер Чейко помолчал. Отвернулся, медленно оглядел внутренний двор; щурясь, посмотрел в сожженное солнечным светом небо.

— Знаете, — сказал он, — когда я приехал сюда после войны, Дадли был грязной, Богом забытой деревенькой. Я построил ферму, и всю свою семью заставил, — последнее слово граж­данин свободной страны произнес с каким-то особенным наслаждением, — работать на ней. Город вырос вокруг моей фермы, а моя фаб­рика выросла, как продолжение, как новое мо­гучее сердце города. Теперь мы — самый круп­ный поставщик кур в стране. Я всегда держал подальше от себя и от своего дела болтунов, склочников и лежебок.

— То есть таких, как Джордж Кернс? — спросил Молдер.

Мистер Чейко даже не взглянул в его сто­рону.

— Джордж Кернс и ему подобные ниче­го не способны создавать. Они лишь разрушают то, что в поте лица создано другими. Но от таких отгородиться легко... — он запнулся и снова поглядел в небо. — А вот... — зап­нулся снова. Потом опустил голову и прямо взглянул в лицо Скалли. В глазах его стыла окаменевшая от времени грусть. — Знаете, долголетие — это сомнительное благослове­ние. Всю молодость ты надрываешься и надеешься, надрываешься — и надеешься... хочешь что-то построить, чего-то добиться для себя, для семьи, для нации... Только для того, что­бы дожить до момента, когда колесо начинает крутиться в обратную сторону. Только чтобы увидеть, как те, кого ты создал и вырастил, все у тебя отнимают...

Он повернулся и пошел по широким, по­логим ступеням в дом. Молча агенты последовали за ним, но он на них уже не смотрел. Медленно, как-то вдруг погрузнев и соста­рившись, мистер Чейко поднимался в холл своей резиденции, думая о чем-то своем и, судя по всему, очень, очень невеселом.

— Тем не менее, вдруг сказал он, — я еще не готов умереть. Пока что.

Остановился и повернулся к агентам, сле­довавшим за ним в почтительном молчании.

— Ступайте, я разрешаю провести вскры­тие, — решительно и твердо сказал мистер Чейко. — Мне тоже интересно, что стряслось с моей внучкой.

Молдер выжимал из мотора все, что тот еще в состоянии был дать. Начатое дело нужно было довести до конца, хотя в глубине души Молдер понимал, что тянет пустышку. И потому хотелось покончить как можно быстрее. Машина точно летела; надорванно сипел воз­дух на лобовом стекле и злобно шипело по­крытие под колесами.

— Это неважно, — отрывисто говорил Мол­дер. — Просто я коротал время, пока ты занима­лась анализами. Мне пришло в голову снова объе­хать все окрестные мотели... Их владельцев опрашивали после исчезновения Кернса, но предъявляли им лишь его фото. Никто Кернса не вспомнил. Мне пришло в голову проделать то же самое, предъявляя им фотографию Полы Грэй.

— Почему? — удивилась Скалли.

— Понятия не имею. Так. Подумалось... Сходное заболевание может обусловить сходное поведение.

— Ну и?

— Ничего. Остался один мотель, в двенад­цати милях от Дадли. Я уже не верю, что мне там что-то скажут толковое, но не хочется ос­тавлять хвосты, ты же понимаешь.

— Понимаю.

— Рассказывай теперь ты.

Скалли порылась в сумочке и достала фо­тографию, запечатлевшую нечто странное — вроде мутного, в разводах стекла с продолго­ватыми пузырьками внутри или, скажем, каплями, примерзшими снаружи.

— Посмотри, — сказала она, подняв фото. Молдер скосил глаза. Он водил очень аккуратно и сейчас, гоня машину на большой ско­рости, не хотел даже на мгновение отрывать глаз от дороги — хоть она и была пустын­ной, насколько хватало глаз.

— И что это? — спросил он. Скалли спря­тала фото.

— Это мозг Полы, — нехотя ответила она. — Он пористый, как губка.

— Что такое?

— У девушки было очень редкое заболе­вание — так называемая болезнь Кройцфельдта-Якоба, или губчатая энцефалопатия.

— Никогда не слышал.

— Твое счастье. Это действительно очень редкая болезнь. И болеют-то в основном животные. Я видела подобные фотографии лишь в медицинской школе. Мозг постепенно ста­новится рыхлым и полным пустот. Неудиви­тельно, что у Полы Грэй болела голова.

— Но почему же ни сканирование, ни ана­лизы в окружной больнице не показали это­го кошмара?

— Болезнь обнаруживается лишь после смерти, при взятии проб из мозга.

— Значит, просто органическое расстрой­ство? И оно могло вызвать аберрации поведения? Из-за этих пустот Пола могла напасть на Хэролда, уже не отдавая себе отчета в сво­их действиях.

— Это можно считать доказанным. Кройц­фельдт-Якоб характеризуется головными болями, прогрессирующим умственным расстрой­ством, сродни помешательству, припадками...