Готовил лекарь и другие настойки: едкие, от которых тело жгло как огнём. Эти средства не требовали ни таланта, ни особых стараний, зато их особенно любил Варрион. Вот и сейчас стратег сжимал в окровавленной руке флакон, из узкого горлышка которого на свежие раны неохотно падали жгучие капли. Март диву давался стойкости пленника: давно пора было запросить пощады, а тот всё молчал. Что ж, тем интереснее.
Пленник последний раз дёрнулся и затих. Стратег вытер со лба пот и махнул Марту. Лекарь поманил стражников, те в четыре руки подняли пленника и переложили на каменное ложе. Третий стражник уже спешил с ведром горячей воды и чистыми тряпками.
В иных темницах люди томились в грязи и собственных нечистотах, постепенно тупея от боли и отвращения. Март повидал немало таких. И не понимал, какой смысл мучить животное, охваченное первобытным ужасом, визжащее и на глазах теряющее достоинство.
Влажным тёплым полотенцем убрали кровь, и лекарь принялся за работу. Зашил рваные полосы, оставленные плетью — переусердствовал Варрион, так и уморить пленника недолго! — смазал кровоподтёки и промыл раны розовым настоем, снимающим боль. Стражники, попеременно поднимая бесчувственное тело, натянули на него одежду, аккуратно завязали узорчатый пояс и тесьму на рукавах.
Пленник очнётся в верхней камере, откуда видно безбрежное море.
А затем вернётся в кромешный ад подземелья.
Снова, снова и снова.
Глава вторая, в которой лекаря лишают заслуженного отдыха
Стражники говорили, его взяли прямо под стенами крепости. Тут же, в крошечной бухте, отыскалась и лодка, а в ней — три свёрнутых плаща, нехитрая рыболовная снасть, кой-какая еда и длинный боевой лук с двумя полными колчанами.
Ясное дело, лазутчики. Взяться им было неоткуда, кроме как из Силлиона — богатой страны, что лежала в двух неделях морского пути от Лаконики. В этом небольшом, но богатом государстве лаконцев ненавидели всей душой: те промышляли грабежами судов, что ходили между Силлионом и Орзорумским халифатом, и почти полностью уничтожили торговлю между этими государствами. Купцы, скрепя сердце, нанимали охранников на свои неторопливые корабли, но невредимым мимо Лаконики не прошёл никто. Крепость давала приют беглым преступникам, воинам-одиночкам, несостоятельным должникам, всем, кто нажил себе неприятностей на материке, и сражались они отчаянно и беспощадно. На силлионских базарах так и не увидели шёлковых тканей и южных пряностей. Лаконцы безраздельно владели заливом, и редко кто дерзал нарушить покой обитателей крепости — до появления лодки с разведчиками.
Компания, что пришла на том судёнышке, была, прямо сказать, странной. Один — совсем молодой парнишка-силлионец, смуглый, с глазами, как спелые маслины. Бедняга явно не ожидал такого поворота дел. Второй — рослый старик с белыми волосами, глазами цвета неба и лицом, иссеченным шрамами. Как оказалось — северянин-веринг. Посмотреть на него ходила вся крепость: веринги отродясь не заходили дальше северных портов Империи, где торговали красной рыбой и мехами, и в южных морях их не встречали. И этот, третий — одет как северянин, но после недолгих раздумий в нём опознали аранта, уроженца далёкого западного острова, где обитал древний и необщительный народ. Что заставило их вместе искать гибели у лаконских берегов?..
Стратег наскоро допросил разведчиков вместе и по отдельности, затем отправил в камеру старика и мальчишку и взялся за аранта так, будто тот хранил по меньшей мере государственную тайну. Пленника поднимали на дыбе, секли плетьми и кнутом, жгли железом, рвали кожу и втирали соль с едкими настойками, и всякий раз, когда его голова бессильно падала вниз, рядом оказывался заботливый Март. Лекарь не знал и не хотел знать, чего добивается стратег, но невольно поражался стойкости пленника. Рано или поздно и он сломается, это было очевидно, но Март старался оттянуть этот момент.
* * *
Ещё стражники поведали, что пришлые воины оказались неплохими фехтовальщиками. Настолько неплохими, что держались втроём против пятнадцати лаконцев около четверти часа. Затем на стену вышел сам стратег Варрион, и всё было кончено. Старика и мальчишку повязали сразу. Арант какое-то время бился со стратегом один на один, но когда рука, державшая меч, начала предательски дрожать, сам опустил драгоценное оружие и отдал противнику.
Вот только стратега это не смягчило.
Март сам не видел меча, но стражники рассказали, что клинок дивно красив. Длинный, тонкий, гибкий — под стать пленнику, — и словно бы вызолоченный от перекрестия до острия. На золотистом лезвии — ни единой зазубрины, будто им вовсе не сражались. Не было ни клейма оружейника, никаких надписей и узоров. Только на навершии рукояти сплетались две когтистые лапы.
Читать дальше