Анна Субботина - На пороге зимы

— Защитит, — твёрдо сказала Элеонора. — Не слушай глупые сплетни, Бригитта, и ничего не бойся.

— Жаль, что его войско погибло… Он теперь надолго останется в замке, да? И его люди тоже?..

— Потеря войска — огромная утрата для всех нас, — подтвердила Элеонора. — А почему ты о нём расспрашиваешь?

— Все говорят, что он доблестный воин, и…

— А ещё он тебе приглянулся, не так ли? Ну, не отворачивайся! В этом нет ничего плохого. Сотник Ардерик храбр и честен, и собой хорош. Нет дурного, когда красавицы вроде тебя на него заглядываются.

Несмышлёные и любопытные девчушки, приехавшие с Элеонорой с юга, превратились в молодых женщин, и, по-хорошему, надо было подыскивать им мужей. Элеонора вздохнула. Мужчины совершали подвиги на поле боя или при дворе, подвиги женщин сводились к выбору мужчин, с которыми стоило разделить постель. Элеонора прикрыла глаза и отдалась умелым рукам служанок, выбросив из головы мысли о неустроенных браках, войске под окнами, обо всём. Наверняка тревога снова поднимет её с постели среди ночи, вот тогда она и обдумает всё как полагается.

Служанки уже расстилали постель и снимали с Элеоноры последние украшения, когда в передней послышались тяжёлые шаги, дверь распахнулась и вошёл Тенрик. Девушки оставили работу и присели в неглубоких поклонах. Тенрик смотрел только на Элеонору, и взгляд его не предвещал ничего хорошего.

Любой мужчина в ответ на такой взгляд без слов обнажил бы меч, но Элеонора привыкла к другому оружию. Она знала, что ночная рубашка не скрывает линий тела, что сквозь тонкую ткань видны выпуклости сосков и темный треугольник между бедер, что шелковая вышивка ворота подчеркивает нежность и белизну кожи. Никакая кольчуга не защитила бы ее лучше этого полупрозрачного полотна. Безоружные руки скрестились под грудью, сделав ее выше и полнее. Элеонора переступила на месте, позволив складкам скользнуть по бёдрам и коленям, и вздернула подбородок, глядя на мужа с вызовом. Взгляд Тенрика просветлел, сделался цепким, предвкушающим. Ни один клинок не успокоил бы его так быстро.

Элеонора улыбнулась и звонко хлопнула в ладоши:

— Вина и фруктов для господина барона! Да поскорее!

Вино хранилось у нее в особом шкафчике, но за фруктами нужно было идти в погреб мимо главного повара. Значит, к утру весь замок будет знать, зачем барон приходил к жене. Служанки быстро, но без лишней суеты расстилали постель, расставляли вокруг свечи и жаровни с углями. На низкий столик поставили кувшин и кубки, серебряные и хрустальные чаши с мочёными ягодами, персиковыми и яблочными дольками в медовом сиропе. Тенрик ухмыльнулся, вышел за дверь и вскоре вернулся без доспеха и верхней рубахи.

— Я пришел напомнить госпоже баронессе о приличиях, — проговорил он. — Но после такой встречи упрёки — последнее, чем хочется заниматься.

Он прошел к постели, на ходу расстегивая пояс, налил вина и залпом осушил кубок.

— У моей жены лучшее вино на всем Севере, — заявил он, и Элеонора улыбнулась, уловив двусмысленность его слов. Постель была ее полем битвы, тонкая рубашка — доспехом; в кубках алело густое вино, а вместо лязга оружия её шаги сопровождал легкий перезвон украшений. Она скользнула в постель вслед за мужем, служанки опустили полог и вышли, плотно закрыв за собой дверь.

Тенрик храпел, когда Элеонора выбралась из-под одеяла и опустила ноги на устланный шкурами пол. Кувшин был пуст, угли в жаровнях почти прогорели. Битва определённо была выиграна.

Сердце стучало, но не от близости, а оттого, как удачно всё складывалось. Элеонора надела толстые кожаные перчатки, которыми пользовались ее служанки, взяла ближайшую к спящему мужу жаровню, совок и зачерпнула из камина свежих жарких углей. Затем достала из тайника ларец и в нерешительности уставилась на камни. Сколько же взять?.. Когда Шейн впервые показывал камни, у него был всего один. Элеонора выбрала камень поменьше и решительно опустила на угли. Подумала, метнулась к дровяному ящику, сгребла со дна щепки и, отворачивая лицо, высыпала сверху.

Сухое дерево занялось сразу. Элеонора схватила меховую накидку и вылетела за дверь, успев придать лицу спокойное и несколько утомленное выражение.

Служанки не ждали под дверью. Судя по доносившимся из-за стены голосам, сидели в соседней комнате вместе с пришедшими с Тенриком стражниками и болтали о том, о чем только и можно болтать, проводив супругов на ложе. Элеонора опустилась на узкий диван и прикрыла глаза. Сердце колотилось, как у пойманной птицы; она едва сдерживала дрожь в руках и боролась с соблазном приоткрыть дверь и заглянуть. Завтра Тенрик проснется больным или… Элеонора поднялась и принялась мерить шагами комнату. В который раз она заново перебирала свои действия: камень был один, комната — достаточно велика… Ардерик был прав, следовало сперва испытать камни, но другого столь удобного случая могло и не представиться.