Анна Субботина - На пороге зимы

Гости тоже поняли, что их узнали. Бурые капюшоны слетели, и Верен невольно потянулся к мечу, увидев знакомые рыжие космы.

— Богатого урожая, свободный народ Севера! — Певец как раз ударил по струнам в последний раз, и голос Шейна разнёсся над пустошью, как зов боевого рога.

Элеонора вскинула голову, не веря глазам. Только безумец мог явиться на праздник, когда на него шла охота! Напрасно выставляли часовых, напрасно складывали в горах костры — ждали войско, а на три десятка горцев в простых плащах никто и не взглянул. Шейн снова всё просчитал.

На правой ладони заныл шрам. В этот раз предателю не уйти.

Люди мгновенно отхлынули от Шейна; кто прятался, кто бежал за оружием. Его люди сплотились, ощетинились луками и копьями. Элеонора мысленно ахнула: всё же на её празднике прольётся кровь, а не вино. Слишком много вокруг было женщин и детей, слишком много мужчин явились безоружными и бездоспешными. На праздник шли, не на войну.

— Не стрелять! — рявкнул Ардерик, и Элеонора на миг прикрыла глаза от облегчения. — Уводите людей!

— Не стрелять! — крикнул и Тенрик. — Брат! Тебе здесь не рады! Уходи с миром и сохранишь жизнь.

Шейн, конечно, сразу понял, что его не тронут, пока не отгонят безоружных. Растолкал своих людей и встал у всех на виду, скрестив руки на груди. Плащ он скинул и красовался в вязаной рубахе с родовым узором. Тенрик стоял перед ним, уперев руки в пояс и широко расставив ноги, возвышался неприступной горой.

— Сегодня жарко, а путь был долгим. Нальёт мне кто-нибудь эля?

— Ты зимой кровью напился! — крикнул кто-то из толпы. — Обойдёшься!

— Что, вот так и погоните младшего Эслинга? — наигранно изумился Шейн. — Не нальёте бедному путнику? Поглядите-ка — барон Тенрик отказывает в гостеприимстве! Да ещё родному брату!

— Налить я тебе налью, — проронил Тенрик, протягивая рог. — Пей и уходи.

Шейн отхлебнул и передал рог дальше.

— Ну вот, я отведал от твоего стола. Не по закону будет, если теперь меня прогонишь!

Тенрик замешкался, подыскивая ответ. Элеонора быстро оглядела толпу — зеваки отступали слишком медленно. Она пошла навстречу Шейну, прихватив для уверенности чей-то длинный нож со стола и молясь, чтобы не оступиться. Сегодня опереться было не на кого.

— Не тебе поминать закон, Шейн Эслинг! Ты предал свой дом, когда разорил его зимой, предал родного брата, предал своих людей, оставив их на верную смерть в Зимнюю Четверть! И смеешь говорить о гостеприимстве!

— О, как она заговорила! — Шейн оглядел её с головы до ног, чуть задержавшись на раздавшейся талии. Элеонора бессознательно скрестила на животе руки с ножом. — Раньше была поскромнее. — Повернулся к Тенрику и кивнул на Ардерика: — Это он её учит по ночам?

Тенрик дёрнулся, как от пощёчины, а Шейн снова обернулся к Элеоноре:

— Тебе ли говорить о стыде, красавица! Сколько бычков побывало в твоём тёплом загоне, пока мой брат в поте лица трудился на полях и пастбищах?

— На чужих-то полях? — насмешливо ответила Элеонора. — А твоему бычку так и негде пастись с тех пор как я дала тебе от ворот поворот? Верно, он совсем слаб и неказист, раз никому не приглянулся?

— Ты-то знаешь толк в племенных быках, а? — вкрадчиво спросил Шейн. — Умеешь отличать их от волов, которым место на пашне?

— Придержи язык, брат! — прикрикнул Тенрик.

— Держи карман шире! Знаете, что сказал мне отец, когда я собрался сюда? Что велит поставить по мне камень на Высоком Мысу, мол, я не вернусь назад! А я сказал — вернусь! Ещё как вернусь! Потому что трус Тенрик что угодно проглотит во имя мира и семьи! Ты говоришь, брат, мне здесь не рады? С каких пор свободный народ Севера не рад тому, кто принёс ему кровь и славу?

— Ты принёс голод и смерть, — Элеонора не сразу узнала сдавленный от ненависти голос. Кайлен держал стрелу на тетиве и явно желал спустить её. — Кости наших отцов стали пеплом, как и твои обещания! Ты предал нас и никто за тобой не пойдёт!

— О, этих я знаю! — Шейн ткнул пальцем в Кайлена и его отряд. — Вот где предатели! Обещали пойти за мной, но быстро переметнулись! Что, ветер с юга напел вам о сытном столе и тёплых постелях? И не стыдно было воинам Севера продаться за миску имперской похлёбки? Вам ли бояться холода, боли и смерти? Или это о другом народе говорят легенды, будто он крепче камня и опаснее стали?

— Ты обманул, — повторил Кайлен, но его голос чуть дрогнул.

— Я? Я никогда не обещал сытой жизни и скучной смерти, — ухмыльнулся Шейн. — Но вы забыли! Забыли, как добывали свои земли потом и кровью! Как ваши женщины рожали сильных детей, которым нипочём были голод и холод! Как неверных жён топили, а не радовались их выродкам, как своим! Вы сожрали с южным зерном свою честь и гордость, забыли свои имена и кланы! Раньше в твои годы, — он снова указал на Кайлена, — мужчина уже знал, как выглядит кровь врага! А вы горазды биться только с деревяшками и соломенными чучелами! Вы глотаете обиды, стелетесь перед чужаками, цените полные погреба выше чести! Такой жизни вы хотели, свободный народ Севера?