Лавэн - Другая Земля Наследие Дружан

Дядя Миша был умным и очень добрым человеком, поэтому он и был, более-менее приближен к нашей семье. Работа в НКВД его не испортила. Он остался человеком с большой буквы.

Итак, наш путь на следующий день был продолжен. Да, надо было видеть глаза всех троих, когда мы утром выходили при полной экипировке охотников: ножи и ружья украшали нашу одежду, притом в таком количестве, что трактор не содержит столько железа, сколько висело на нас. А их взгляд на меня говорил: «За что вы бедную девочку превратили в стального ёжика? И во что такое непонятное она одета?»

(Ха!.. моё собственное изобретение, сшитое по моим эскизам: Спортивные штаны узкого пошива с потайными кармашками, а так же рубашка-жилетка с множеством разных по величине кармашков, содержимое которых содержит для незнающего человека, просто острые металлические детали разной формы. Это не просто металл, а моё оружие (смертельное оружие) моя тайна.

Посмотрев на наших троих несчастных, я первая отдала одно из своих ружей. Их пришлось всех переодеть заново и вооружить. К их мосинкам мы дали ещё три ружья – мы в тайгу идём, а не на прогулку зайцев гонять по полю. Всё! Больше, я думаю, для них сюрпризов не будет. Только лес и конечный путь – два дома охотника.

Не буду описывать весь путь. Только один трагический случай. Один из истуканов ночью с медведем туалет не поделил и, к сожалению, медведю было по барабану, кто первый занял сие место. Наказал нерадивого бедного истуканчика своим большим фи, ударив лапой со всей его медвежьей силой по голове, задев при этом сонною артерию. Спасти его, к сожалению, мы не смогли. Он слишком далеко отошел от лагеря, хотя его предупреждали, чтоб один никуда не ходил ночью, а особенно так далеко. Что было у этого человека в голове – не понять, и зачем он так отдалился – остается лишь гадать. Умных ответов не приходит на ум. Второму истукану урок – не суй свой нос, куда не надо. От меня хотели скрыть это происшествие, боясь, что я испугаюсь, и поэтому не пустили меня посмотреть место происшествия. Это была первая смерть знакомого мне человека. Но я восприняла это как то странно для меня самой – жизнь есть жизнь, и мы все умрем когда-нибудь. Что на меня совсем не похоже.

Как долго бы путь не длился, ты когда-нибудь достигаешь своей цели. Так и мы наконец-то пришли. Маленькая опушка посреди леса с двумя домами и амбаром на берегу извилистой реки, вдали видны верхушки гор из-за деревьев.

Рано я сказала, что сюрпризы кончились. Они только начинались для меня, но не для наших двух соглядатаев.

Дядя Миша был рад, что мы дошли и его поселили у охотника по имени Мефодий, где он жил с женой и двумя детьми. Старшая дочка была уже взрослая – 20 лет, младший сын был моего возраста – 15 лет. Второй охотник Алексей (34 года ему будет 12-го августа, а мне 15 лет – 16-го августа; будем вместе значит праздновать) ушёл на охоту. Когда придет, никто не знает. Жил он в одном доме вместе с отцом и матерью жены, у которых была и младшая дочь 18-ти лет. Его сыну было 13 лет. Мы все расположились на берегу у реки в палатках около амбара, который стоял как неприкаянный в гордом одиночестве. Вот только забит он был под самую крышу всем нашим и не нашим грузом геологов, и ещё остальным всяким нужным инвентарем. Семья Алексея появилась здесь, как я слышала от деда, в 19-м году, а точнее только Алексей. Семья жены здесь жила с 14-15-го года. Мефодий тоже с 14-15-го.

Интересная тенденция складывается. Ведь в той деревне тоже все примерно с 14-го года поселились. Дядя Миша со своим помощником естественно этой информации не имеют. Я заметила, что за всё время нашей поездки, точнее, начиная с баржи, вся информация, которая была доступна нашим милым соглядатаям, преподавалась в общих чертах, без какой либо конкретики. Как со стороны членов баржи и капитана, а также и потом в деревне, все относились к ним любезно, но без почитания. Информацию о себе – откуда когда и зачем – никто не выдавал. Мне даже было жалко дядю Мишу. Он здесь был чужим, со своим соблюдаем. Такая у них работа. Был приказ сверху, как я это понимаю. Им нужно было быть рядом с нами. А вот за кем они должны были присматривать, мне было неясно. Хотя, когда один из них погиб, атмосфера разрядилась. Нельзя, конечно, говорить об убиенных и мертвых плохо, но из них троих он был самым мерзким и неприятным типом.

Дядя Миша попал под влияние моей мамы и полностью доверял нам. Ну а оставшийся боец, увидев дочь Мефодия, забыл всё на свете.

Да, я знала, что семья у меня непростая. Но чтоб так обработать всесильное НКВД, надо иметь талант.