Джеймс Шмиц - Сборник Агент Веги

Круглый черный стол футов шесть высотой стоял почти в центре зала, шагах в десяти от капитана. На нем, скрестив ноги, восседала еще одна золотая фигура. Эта была не слишком велика, примерно в половину человеческого роста. Статуя была сделана довольно грубо и представляла собой нечто вроде безглазой обезьяны. В поднятой правой руке обезьяна держала связку каких-то трубок, весьма напоминавших примитивные музыкальные инструменты типа флейты Пана. Слепая голова была повернута к ним лицом.

Остальные фигуры — их в зале было порядка тридцати или сорока, все абсолютно разные, — стояли или сидели в два ряда вдоль стен на расстоянии нескольких футов друг от друга и по обе стороны от капитана и ведьмочек. Почти все они были выше человеческого роста и почти все золотые. Белыми были только их глаза. Образцами для некоторых, в том числе и для фигуры воина с суровым, грозным лицом и с ружьем в руках, явно послужили представители человеческой расы; а напротив воина стояло золотое чешуйчатое создание, которое вполне могло оказаться статуей принца Чила из племени лирд-харьер, прежнего владыки Манарета. Остальные статуи не были похожи ни на одно из знакомых капитану существ. Большинство из них нормальному человеку показалось бы просто воплощениями кошмаров.

Значит, это и есть лаборатория Моандера? Но кроме этих чудовищных статуй, в зале вроде бы больше ничего не было. Капитан посмотрел вверх. Потолок представлял собой большое окно или некий экран, сквозь который было видно космическое пространство, заполненное цветными бликами. Эти же блики они смутно различали, когда сфера, окутанная серым туманом, несла их сюда. Сейчас блики сияли жутковато и ярко, и капитан догадался, что это отражения силовых линий тех барьеров, которые создали Моандер и нури вокруг Мира Червей, между мертвыми солнцами Тарк-Немби. Наверху, в «окне», вдруг появилось нечто черное, закрыв собой цветной калейдоскоп силовых линий. Оказалось, что это металлическая поверхность самого Манарета. Видимо, сооружение, частью которого был этот зал, вращалось, поворачивая экран то в сторону космоса, то в сторону Мира Червей.

Ведьмочки застыли рядом с капитаном в своих «маскарадных» обличьях и осторожно озирались по сторонам. Потом он услышал шепот: «Старкл!»

Голова огромного воина у стены справа медленно повернулась, и теперь его мрачное лицо было обращено к ним. Рука, сжимавшая ружье, поднялась и наставила ствол оружия на нежданных гостей Манарета. Затем статуя снова замерла. У капитана и сомнений не возникло в том, что оружие настоящее, а сам воин — часть какого-то боевого устройства, возможно не менее опасного, чем робот Шима. И не только воин был настроен враждебно: возле золотой статуи представителя племени лирд-харьер высилось нечто, напоминавшее птицу с длинной шеей, огромным клювом и множеством паучьих ножек. Птица тоже зашевелилась, подняла голову и нацелилась своим клювом в сторону капитана и девочек.

— Старкл! — тихо проговорил грик-пес. — Дважды старкл!

Ливит имела в виду явно не воина и не птицу-насекомое: она не сводила глаз с золотой фигуры обезьяны на высоченном черном столе. Сперва капитан ничего не заметил, но потом увидел, что рот обезьяны понемногу приоткрывается и оттуда доносятся слабые звуки!.. Но почему «дважды старкл»? Может быть, эти звуки что-то напоминают Ливит?

Да, — внезапно понял он, — это же голос самого Моандера! А обезьяна лишь воспроизводящее устройство! Теперь и он расслышал, что тем же голосом, только гораздо громче, отдавались команды, сопровождавшие полет их сферы по крепости. Значит, компьютер и здесь продолжает подавать команды на разных языках, управляя своими машинами...

— Я — Моандер! — прогремело над ними.

Все трое одновременно вскинули головы. Голос исходил из гигантского идола, сидевшего на троне. Стоило им посмотреть в ту сторону, как глаза идола покраснели.

— Я — Моандер! — Это была уже другая статуя, стоявшая у правой стены в дальнем конце зала.

— Я — Моандер! — заявила статуя рядом с нею.

— Я — Моандер... Я — Моандер... Я — Моандер... — Эту фразу по очереди повторили все статуи у правой стены, потом ее принялись повторять статуи слева, пока очередь не дошла до самой последней золотой фигуры. Тогда обезьяна на столе, которая сидела все это время молча, повернула свою безглазую башку в сторону капитана.

— Я — Моандер, я — весть Моандера! — пропищала она тоненьким голоском, и безглазая ее голова повернулась к связке странных трубок, зажатых в руке.