Дэн Симмонс - Троя

Почти сразу же за юпитерианской магнитосферой корабль сбавил ход, так что полет по огромной дуге над плоскостью эклиптики до Марса занял бы теперь стандартные дни, а не считанные часы. Манмута и Орфу с Ио это вполне устраивало: им было о чем побеседовать.

Вскоре после старта Ри По и Корос III решили поставить парус из борволокна и объявили об этом во всеуслышание. Сенсоры судна позволили маленькому европейцу наблюдать за куском ткани, который был выброшен назад на семикилометровых бикарбон-тросах и резко развернулся в полную ширину – десять километров в поперечнике. Для Манмута, подключившегося к объективам на корме, он выглядел большим черным кругом, который аккуратно вырезали в звездном небе.

Орфу с Ио выбрался из своего кокона, проворно спустился по главному тросу вдоль соленоидного торуса, затем проехал по опорному канату. Подобно какому-нибудь крабу, исполняющему роль Квазимодо-звонаря, он все тщательно опробовал, подергал, пробежал по реактивным двигателям в поисках трещин, неплотных швов или иных изъянов, ничего не обнаружил и вернулся на корабль с удивительной и гордой грацией существа, привыкшего к невесомости.

Корос III отдал приказ выстрелить модифицированный магнитный уловитель Матолофф-Феннелли, и Манмут ощутил энергетический скачок в системах посудины, когда прибор на носу корабля создал уловитель с полем в тысячу четыреста километров, дабы захватывать свободные электроны и собирать солнечный ветер.

– Сколько еще нам придется тормозить, чтобы остановиться у Марса? – спросил хозяин «Смуглой леди» по общей связи, ожидая отклика от своего друга Орфу.

Ответ пришел от властного Короса:

– Когда корабль замедлит ход и эффективная площадь действия уловителя возрастет, для понижения нашей текущей скорости от 0,1992 до 0,001 скорости света – точка жесткого столкновения – понадобится двадцать три и шесть десятых стандартного года.

– Двадцать три и шесть десятых! – повторил европеец по общей линии. Он, конечно, мечтал о долгой дискуссии с приятелем. Но все хорошо в меру!

– И даже тогда мы получили бы весьма приличный разгон – триста километров в секунду, – продолжал обитатель Ганимеда. – Одна тысячная световой скорости при вторжении в атмосферу – на это не чихнешь с высокой колокольни.

– В общем, о мягкой посадке пора забыть, – отозвался маленький моравек.

Орфу с Ио издал рокочущий звук, напоминающий чихание.

В разговор включился каллистянин:

– К счастью, наша скорость зависит не только от паруса из борволокна, Манмут. Реальное путешествие займет примерно одиннадцать стандартных дней, и у орбиты Марса мы будем давать чуть менее шести километров в секунду.

– Так-то лучше, – усмехнулся европеец в тихом и темном чуланчике «Смуглой леди»; странно было получать информацию не через собственную систему жизнеобеспечения, но посредством датчиков огромного космического корабля. – А почему?

– Солнечный ветер, – пояснил Орфу. – Здесь он достигает тоже трехсот километров в секунду. При отправке на борту имелось полцистерны юпитерианского водорода и четверть резервуара дейтерия: все остальное топливо мы рассчитываем извлечь из ветра при помощи уловителя Матолофф-Феннелли. Термоядерные двигатели придут в действие уже за Солнцем, и вот где начнется истинное торможение.

– Жду с нетерпением.

– Я тоже. – Гигантский краб снова загрохотал, и хозяин «Смуглой леди» задался вопросом: либо ирония вовсе недоступна его другу, либо приняла чересчур язвительные формы.

Дорога над Поясом астероидов протянулась на сто сорок миллионов километров. По пути Манмут читал «A la recherchй du temps perdu» – «В поисках утраченного времени» Пруста.

Вместе с романом Орфу загрузил в память приятеля биографию автора и французский язык во всей его классической сложности, однако дело закончилось тем, что европеец прочел пять разных английских переводов. Проще оценить произведение на том языке, который изучал полтора земных столетия, заявил он. Краб только хихикнул и предостерег Манмута от сравнений Пруста с Шекспиром, ибо творчество их так же отличается по сути, как терраформированный мир, куда направлялся корабль, от ледяных долин родных юпитерианских спутников. В ответ крохотный моравек упрямо взялся за следующую английскую версию.

Едва завершив чтение – капитан подлодки, разумеется, осознавал, что произведение требовало более напряженной работы мысли, но его разжигало желание пообщаться, – европеец вышел на связь. Орфу как раз покинул свою «колыбель», чтобы проверить на прочность парусные канаты, почти совсем истрепавшиеся из-за нарастающего торможения.