Владимир Покровский - Жизнь сурка, или Привет от Рогатого

Так или иначе, но в первых классах я довольно много шалил и даже имел двойки за поведение. Но шлифовка этого самого поведения, которой я старательно занимался на протяжении то ли десяти, то ли пятнадцати жизней Сурка, касалась вовсе не моих шалостей, а мелких пакостей и даже микроподлостей, творимых мной время от времени по причинам, которые мое сознание отказывается не признать известными. Микроподлость — неправильный термин, как и микробеременность. Подлость есть подлость, и я за собой ее, к сожалению, признаю. Я просто имел в виду очень мелкие, почти незаметные глазу предательства. Они меня огорчали.

Было несколько таких моментов в школьном периоде моей самой первой жизни, и я их потом всегда стыдился. Удар исподтишка, мелкое воровство, совершенно ненужное и противоречащее вбитым в меня правилам, мелкая трусость (из-за нее я не защитил своего приятеля, которого били за то, что он еврей)… Сюда же относились и мои конфликты с Грузинским, хотя здесь я не трусил, а просто спускал ему удары и оскорбления. Словом, набиралось штук пять-восемь поступков, которые я мечтал исправить.

Исправить их оказалось очень легко и без особого урона для физиономии, если не считать удара в глаз от Шляпы — Витальки Шляпугина, который дружил с Грузином: он бил на перемене Борю Зильберштейна, брата Нели Певзнер, за то, что тот еврей, и без предупреждения получил от меня по сусалам. Я был тогда разъярен, но не настолько. Опомнившись от изумления, Шляпа принялся было давать мне сдачи, успел поставить мне фонарь, но тут появилась завуч, грозная и злобная Алевтина Сергеевна, которая и спасла меня от неминуемой экзекуции.

К моему удивлению, сразу же оказалось, что подобных, правда, более безобидных, пакостей я совершил куда больше, чем помнил. Я, например… впрочем это уже мое совсем личное дело. В общем, гадил. Мелочей набиралось множество, я не успевал их отслеживать, а справившись с одной, тут же натыкался на другую. Я оказался совсем не таким хорошим человеком, как о себе думал. Иногда заусенцы, как я их называл, оказывались совсем новыми, их автором был уже не тот довольно симпатичный, но одновременно и мерзопакостный пацан, которым я был в первую свою жизнь, а взрослый тридцатисемилетний мужик с репутацией до наивности честного, доброго, что называется, «хорошего» человека. На самом-то деле я хорошо понимал, что этим определениям отвечаю не полностью, но даже и в страшном сне не мог вообразить себе, насколько не полностью.

Откуда что берется — на многие мои жизни Сурка я, человек по жизни бесхребетный, поставил себе главной целью на время школьного периода полностью отшлифовать свое поведение и, надо сказать, прогресса достиг немалого. У меня время было, не то что у вас. Я полностью избавился от приступов мелкой клептомании (о которой прежде совершенно не помнил), превратил боязливость в разумную осторожность и научился не медлить более секунды (это было самое сложное), прежде чем вступиться за несправедливо обиженного; приступы скупости, всегда неожиданные и отнюдь не такие редкие, как мне до того мстилось, я почти полностью победил… словом, микроскелетов в моем школьном шкафу за те 10–15 жизней Сурка существенно поубавилось.

Я до сих пор иногда задумываюсь, в чем была действительная цель столь долгой и упорной шлифовки, и ответа не нахожу. Точней, у меня есть несколько довольно убедительных объяснений, но ведь известно, что когда есть десять объяснений какому-то поведению, то верным оказывается одиннадцатое. То есть про себя-то я давно решил, что знаю, в чем дело.

Это трудно объяснить. Я знаю точно, что это не просто стремление стать лучше, скорее всего, это вовсе даже не стремление стать лучше, а какое-то другое стремление — может быть, выглядеть лучше в своих собственных глазах только. Возможно, причины лежат еще глубже, во всяком случае, это объяснение меня не очень устраивает. Знаю одно — меня испугало количество заусенцев, микрогадостей, совершаемых мной в детстве. Испугало по-настоящему — все это, показалось мне, было напрямую связано со зверскими убийствами, какими неизменно заканчивалась каждая моя жизнь Сурка.

А иногда мне кажется, что все проще — мне просто нужна была цель, все равно какая.

О Рогатом и тем более о его поисках в школьном возрасте было задумываться как-то рановато. Чем заняться в будущем после школы, я примерно догадывался, так что школу мне нужно было просто пересидеть. А просто сидеть скучно.