Анастасия Коробкова: Сказки Перекрестка

Но, кроме доводов разума, было еще что-то… Неразумное. Как будто сам покой, в смысле, ощущение безмятежности, пришло откуда-то, где водятся ощущения, и поселилось в маминой душе. Я это видела: теперь она не будет за нас волноваться. С этой минуты она всегда будет знать, что с нами все хорошо. Лишь скучать будет, иногда. Мы больше не будем одной семьей, и если нам доведется собраться всем вместе, то ненадолго.

Я вовсе не думала, что это нормально, хотя и молчала. Давно уже не думала — со дня первого возвращения братьев из их странного клубного лагеря, когда, только увидев их, поняла: все ложь. Целый штат компетентных сотрудников — ложь, дорогая связь — ложь, комфортабельные корпуса — ложь, соревнования — ложь, даже путевки с семидесятипроцентной оплатой за счет некой международной организации — ложь.

— Односложное слово с максимальным количеством букв, — подал голос Денис. — Больше, чем из пяти, не придумывается.

— Фальшь, — сказала я. От долгого молчания голос оказался хриплым. А может, не от молчания, а от того, что горло сжалось задушенным криком: «Мама уезжает! Прямо сейчас! Надолго!».

Мама и тетя Ирина разом вздрогнули, словно одновременно вспомнили о чем-то важном. Денис, записав слово в бланк ответов, поднял голову и задумчиво разглядывал их обеих. Лена вернулась в свою комнату.

Мамы выходили из оцепенения — парализовавшие их мысли ускользнули, не оставив следа в сознании. Моя мама почувствовала на себе взгляд Дениса и дежурно пошутила:

— За Денисом, наверное, девочки наперегонки бегают…

Тетя Ирина рассеянно отозвалась:

— У него есть Ася.

Это да. Как и всех разнополых детей близких подруг, нас «поженили» еще во младенчестве. Имеются даже трогательные фотографии на эту тему. Как ни странно, мы действительно дружили, насколько вообще могут дружить дети с двухлетней разницей в возрасте, но никакого придыхания в наших отношениях, конечно, не было. Он рассказывал мне о девчонках, которые ему нравились, или которые «за ним бегали», а я, равновесия ради, делала вид, что берегу в памяти образ мальчика, всего-то на час задержавшегося в моей жизни год назад. Это так романтично: помнить долгий пристальный взгляд темно-карих глаз мальчика с редким именем Герман… У Пушкина что-то есть на эту тему, только там у обладателя темных глаз была такая фамилия, а не имя. В общем, наши отношения можно было бы назвать братско-сестринскими, если бы я не знала, каковы в действительности братско-сестринские отношения. Они хуже. Со своими братьями-близнецами Димой и Тимой я могла за целый день в школе даже словом не перекинуться, с Денисом же, случайно встретившись в коридоре, — проболтать целую перемену. И гуляла я не с братьями, а с компанией Дениса.

— Всё, — сказал он, собирая листки и вставая с кресла. — Пошел сдаваться. Тетя Настя, пожелайте мне удачи, а вам — семь футов под килем!

Мама вяло поблагодарила. Проходя мимо меня, Денис шепнул:

— Я все помню. Сегодня вечером на пляже.

Я непроизвольно скривилась. Вчера меня черт дернул за язык брякнуть, что я могу показать чудо. Ну, распирало! Желающих поймать меня на слове, а может, нуждающихся в чуде, оказалось много — все присутствовавшие при этом парни, и единственное, что я смогла сделать, это отстоять отсрочку на день. Я очень надеялась, что через сутки мое заявление забудется, как пустой треп. Не забылось.

Тетя Ирина посмотрела на часы.

— Хватит рассиживаться, на автобус опоздаешь. Идем за вещами.

Именно в этот момент, а не позже, когда мама, крепко меня обняв на прощание, скрылась в тесном автобусном салоне, у меня к переносице и глазам подступило что-то горячее. Секунд через пять оно схлынуло, а тетя Ирина, внимательно за мной наблюдавшая, тихо спросила:

— Неужели и сейчас не заплачешь?

— Она никогда не плачет, — с грустной улыбкой ответила мама.

Денис прекрасно понял, что я пообещала чудо опрометчиво и уже успела об этом пожалеть, поэтому, надежности ради, он вечером зашел ко мне домой. Слава богу, один. Его приход меня обрадовал: покой и одиночество, к которым я стремилась последние несколько лет, за полдня довели меня до состояния, близкого к истерике. Странно, многим нравится жить уединенно. Может, к этому надо просто привыкнуть?

В общем, я без лишних споров вышла с Денисом из дома и направилась в сторону западного пляжа, к прибрежным скалам.

— Сдал? — через пять минут пути догадалась спросить я.

— Конечно, — ответил он и вдруг признался: — Я бы давно уже сдал, просто мне нравилась русичка.