Анастасия Коробкова - Воскрешенные

Сев рядом на корточки, он прицепился взглядом к моим рукам и спросил, чем я лечила свою рану, ту, из путешествия с Женькой. Ничего такого, о чем беспокоился Тим, и говорил Денис перед нашей смертью. Для Валерки это был нормальный вопрос — пожалуй, ему одному из всех островитян не нравилось драться. Конечно, он это отлично умел, здесь нельзя было иначе, но никогда не входил в бою в раж и лишь с серьезной обстоятельностью выполнял установленную командирами программу. Он искренне любил только лечить, в отличие от Сашки, своего амбициозного младшего брата; он испытывал удовольствие, видя, как заживают раны, спадает температура или проходит боль, и это нас сближало.

Конечно, он понимал, что никакие отвары и примочки не залечат пневмоторакс, то есть сквозную дырку в груди, за три дня, что моя живучесть нетипичная, и прямо об этом сказал. Его заботили лекарства.

— Мы зависим от Даниила Егоровича, — объяснил Валера. — Он передает нам препараты, и пока никаких проблем не возникало. Но я считаю, что это ненадежно. К тому же, у нас нет всего, что может понадобиться внезапно. Я очень боюсь оказаться беспомощным…

Так мог сказать, наверное, только он. Это признание не было пустым звуком — за ним стоял настоящий, уже раз испытанный страх. Заметив произведенное своими словами впечатление, Валера смущенно улыбнулся:

— Было бы не страшно и даже очень хорошо, если бы ты всегда жила на Острове. С тобой не нужны ни лекарства, ни инструменты. Но ты ведь не сможешь?..

Не смогу. Да это и опасно сейчас.

Поэтому я оставила в покое будущие непромокаемые сапоги и показала большую круглую клумбу рядом с домом.

— Вот. Это, с большими красно-фиолетовыми листьями, — видишь, растет на раскрошенном белом минерале — хорошо останавливает кровотечение. Прямо листья и прикладывай к ране, потом, когда кровь остановится, зашьешь. В рану можно залить сок того кактуса: бери весь шарик и выдавливай через тонкую тряпочку. Не уколешься, они мягкие. Те широкие светло-голубые листья прикладывай к рваным ранам, они хорошо заживляют, даже если кожа изодрана в лохмотья. Если рана скальпированная, измельчи деревянным ножом эти розовые цветки, целиком, вместе с сердцевинками, и выложи кашицу в рану. Рану не закрывай. Запомни — деревянным! Ожоги…

Тут я заметила, что Валеркино скуластое лицо вытянулось, а взгляд стал потерянным. Один из сопровождавших его мальчишек торопливо достал из кармана шортов блокнот и, коротко поглядывая, принялся зарисовывать растения, а второй грустно спросил:

— Необязательно в полнолуние собирать, а?

Рисующий мальчик прыснул от смеха, и спросивший тут же загордился собственным остроумием.

— А деревянный нож можно выстругать стальным?

Валеркино лицо утратило удивленное выражение, став жестким.

— А танцевать с бубнами нужно до или после того, как листья сорвем? А рвать надо правой рукой или…

— Язык прижать! — резко оборвал мальчика Валерка.

Его, восемнадцатилетнего, повзрослевшего еще полжизни назад, детские дурачества раздражали.

Парнишка сжал губы и опустил глаза, в которых продолжали плясать чертенята.

— Ожоги, — будто ничего не произошло, напомнил второй.

— …промыть разбавленным дистиллированной водой один к десяти соком из верхних листьев этого цветка, — продолжила я. — Он оранжевый, как огонь — легко запомнить. Если ожог химический, промыть три раза. Потом засыпать порошком… Идем, он у меня в доме.

Устроив Сасика в капюшоне, я провела гостей в дом.

Валерка застрял на пороге и громко присвистнул — мой дизайнерский порыв произвел на него глубокое впечатление. Причем впечатлили его уж точно не выросшие наконец кружевные занавески, а простор, уютный в ажурном полумраке, да взлетевшая на антресоли кровать.

Но меня вдруг охватило что-то, похожее на тревогу, какое-то странное желание спешить…

Я быстро показала свою полку с растертыми в порошки сушеными травами (и не только травами, но в этом я признаться не успела), скомканно объяснив, какой из них спасает от жара, какой — от боли, какой помогает заснуть, а какой — проснуться. Заметив, что я заторопилась, Валерка только спросил, как нужно их принимать, проследил, чтобы рецепты попали в блокнот и попрощался.

— Дарх, — прошуршали занавески.

Так, значит, заработала система оповещения.

Получив подтверждение своей интуитивной настороженности, я сориентировалась.

Дарх еще не здесь — это я чувствовала с уверенностью. Немного времени еще есть…