Денис Бушлатов - Д'эволюция

На кладбище было мокро. Во вторник шел дождь и слезы его впитались в кладбищенскую твердь, наполняя землю рыхым, сырым запахом тлена. Мир готовился к зимней спячке, деревья голые и безучастные едва шевелили черными ветвями, небо тяжело нависло над свежей ямой в земле, сизым брюхом своим готовое оросить земную твердь декабрьским ливнем.

Похороны проходили в суетливой спешке. Ящик, пленивший ее сына выгрузили из автобуса и поставили прямо на землю, рядом с свежей могилой. Само это действие показалось Анне неуместным и даже кощунственным, но, вопросительно взглянув на агента, она не нашла в его глазах поддержки. Родственники и знакомые выстроились торжественно — полукружием вокруг гроба, тревожной дугой оттесняя Алешу от мира живых. Анна стояла в центре этой нелепой окружности, одну из неправильных сторон которой образовывал холм рыхлой земли и глубокая яма — другую — убогие в своем недосочувствии провожающие. В этот момент, она не испытывала ни жалости, ни горя. Слезы продолжали течь, но и слезы эти были каким-то образом отстранены от нее, словно плакал кто другой.

Молчание затянулось ровно настолько, насколько того требовал ритуал . Вперед выступил толстый поп, брезгливо подбирая рясу кошачьим шагом подкрался к гробу и принялся бормотать положенные рифмы обращаясь то к более не существующему сыну ее, то, судя по нервным движениям круглой головы, сидевшей на неправдоподобно короткой шее — к соседней могиле.

Анну невольно поразило абсолютное бездушие происходящего. Тишина, нарушаемая механическим шепотом карикатурного попа, угрюмая сосредоточенность провожавших, гулкое молчание кладбища — все это было неправильным, ненастоящим. Несуразность ситуация заключалась в том, что ее восьмилетнего сына вырядили в дурацкий костюмчик, заколотили в деревянный ящик, в котором не то, что двинуться — не продохнуть, и собирались зарыть в жирную, червивую землю. Зарыть и забыть.

Наконец, батюшка, отчитав положенное по прейскуранту количество молитв, вволю намахавшись чадящей кадильницей, отошел в сторону, устремив сосредоточненно-жалобный взгляд на гроб. В позе его было что-то от официанта, только что подавшего счет — Анна с трудом удержалась от неуместного желания сунуть ему пятерку на чай.

Грянул оркестр. Анну качнуло, оркестр бил прямо в уши, создавая в голове невообразимый шум. Агент постарался — музыканты играли не похоронный марш Шопена — печальную антитезу свадебной теме Мендельсона, но что-то менее заезженое, и более приличествующее моменту. Нужная атмосфера была достигнута — бабушка зарыдала в голос, кто-то отчаянно принялся сморкаться, раздался кашель и хныканье удрученных подруг. Анна нервно переминалась с ноги на ногу, смотрела в яму…в яму…

Во тьму.

— Анна Сергеевна, — кто-то неземной, потусторонний тронул ее за локоть, — Пора.

Она повернула голову и встретила песьи глаза агента. Понимающе кивнув, он повел взглядом в сторону гроба. Пора… Пора было….что? Пора было броситься к полированному ящику и руками отпереть крышку, выпустить на свет божий новорожденного мертвеца, ревущую послежизнь? Пора было пасть на колени в серую грязь и молить, молить небо вернуть ей Алешу? Пора было…

Закапывать сына.

Анна ненавидяще уставилась на агента. Восприняв ее взгляд как знак согласия, он повернувшись в полоборота сделал знак дюжим могильщикам. Оркестр взвыл громче, провожающие залились символическими слезами, могильщики дружно взяли гроб за ручки. Внезапно Анна, вырвав локоть из цепких пальцев агента, молча, с отчаянной силой толкнула его в грудь так, что он отлетел в сторону и так же молча бросилась к гробу, бросилась яростно, всем телом. Повиснув на гробе, уже смоченном первыми каплями дождя, она завыла, забилась на крышке, царапая ногтями ее поверхность. В этот момент, она не видела ничего, не слышала ни единого звука, кроме биения своего сердца. Алеша там, заперт в душной коробке, затянут в галстук. Алеша там, уложенный в вязкое ложе, ее сын, упрятан в смерть.

Могильщики расступились перед нею.

— Разве вы не видите?! — выла она, исступленно царапая гроб, — Разве вы не видите?! Ему больно! Моему сыну БОЛЬНО!!!

Замешательство агента было недолгим. Очевидно, он привык к подобным эксцессам. Поправив галстук, он мигнул дюжим землекопам, и они, также обладая немалым опытом, нежной хваткой оттащили визжащую женщину от гроба. Рядом тут же оказалась бабушка. Обнимая Анну, она что-то сипела, плакала, сопливела в ухо, и это мокрое касание возымело эффект — женщина успокоилась, затихла. Анну трясло… В ее голове верещал похоронный оркестр.