Антон Ботев: Кот Шрёдингера

Молодые люди, обратилась к ним скрипучим голосом одна старушка, тут полицаи ищут некоего Ари, то есть Мишу, и герра Фукса, вы не видали?

Видали, видали, сказал Фукс, вон там, и старушка потрусила в направлении восток-северо-востока, и с ее уходом как будто открылась дверь, и в нее ворвались, заглушив хныканье Ари, лай собак, стрекотание вертолета, гортанные крики полицаев и свежий ветер с залива, пролетающий между холмов.

Де Селби, крикнул тут в последней отчаянной надежде Фукс, вот мы и пришли. Тут же откуда-то из травы явился тоненький человечек, взял Ари за руку, а Фукса за наручники и провел их в малозаметную дверь, захлопнув которую, они не перестали слышать лай собак и гортанный голос полицаев (которые как раз ворвались на площадку между холмами), но эти звуки перестали их раздражать и тревожить, потому как уже не имели к ним отношения и не несли угрозы.

Боп с вами, спросил де Селби, Ари с Фуксом прислушались и решили, что кажется, нету, и это было очень странно, потому что Боп всегда был с ними. А вот теперь не было, они могли, наконец, говорить свободно. Ну, как твоя девка, спросил Фукс. А тебе какое дело, ответил Ари, я же не спрашиваю, как твоя баба. А, очень мило, что ты о ней вспомнил! Жива, здорова, тебе кланяется. Спасибо, буркнул Ари. Так как твоя девка, спросил Фукс. Господа, господа, сказал де Селби, к делу. Что будете пить? Шнапс, сказал Фукс, шнапс, сказал Ари. И снять наручники, сказал Фукс. У меня нет ключей, сказал Ари. У меня есть запасные, сказал де Селби, подавая стаканы. Так вы, господа, шли по эйнштейновой тропе? Какой ответ вы хотели получить? А вам-то что, спросил Фукс. Да мне дело есть до него. И вам, я вижу, дело есть. В наше время мало кому есть дело до Эйнштейна. Турбореактивный у вас шнапс. Да, это такой шнапс — всем шнапсам шнапс. Трехлетней выдержки, хотя изготовил я его месяц назад. Де Селби стремительно пьянел. Один наручник он с Фукса успел снять, а в скважину второго попасть уже не мог, так окосел. Взялся Ари, но и он окосел тоже и не мог попасть. Взялся и Фукс — с понятным (тем же) результатом. Так и остался на левой фуксовой руке браслет из наручников, с которого свисал на цепочке второй браслет. А Эйнштейну-то самому есть дело до Эйнштейна? Я вижу, ребята, вы надежные ребята, я вам сейчас кое-что расскажу, раз вам есть дело до Эйнштейна. ЭЙНШТЕЙН ЖИВ. Умер, сказал Ари. Так все думают, сказал де Селби, а на самом деле он жив. Все думают, что он умер в одна тысяча девятьсот пятьдесят пятом году, а он, однако, не умер. Знаем мы все, сказал Фукс, и про букмекеров, и про двойника. Но он все равно уже умер, только не в одна тысяча девятьсот пятьдесят пятом, а в две тысячи ***. Де Селби расхохотался. Не думаю, что этот вечный жид когда-нибудь умрет, сказал он. Но я сам его видел, с дыркой в голове, сказал Фукс. Когда? Да вот же, в две тысячи ***. Хорошо видел, спросил де Селби. Освещение нормальное там было, много времени рассматривал? Нормально рассматривал, сказал Фукс, а Ари кивнул. Это где было, в Выборге, в Курессааре? Или уже в Питкяранте? Фукс открыл рот, то же сделал и Ари. У старика Эйнштейна девять жизней и девять сотен двойников. Когда кто-то обнаруживает старика Эйнштейна, он (Эйнштейн) вдруг умирает, а потом в каком-нибудь северном городке вдруг объявляется старичок в больничном халате, с кудрявыми волосами и высунутым языком. Во всех он подозревает букмекеров. Но, чуваки, секрет в том, что букмекеры за ним уже не охотятся. Сейчас другая тема актуальна. Какая? Путешествие в другой мир, получение знаний для новых технологий, синтетических наркотиков и так далее. Путешествие в будущее, если говорить про букмекеров. А статистическая физика, как оказалось, сосет. Как это, спросил Фукс, который всегда тянулся к знаниям. Ари тоже всегда тянулся к знаниям, особенно после знакомства с Фуксом. Может, они всегда были знакомы? Ну, для букмекеров сосет. Для вас, профанов, не сосет. Все равно, сказал Фукс. Ну ладно, смотрите, сказал де Селби. Смотрите. Слышали что-нибудь про принцип неопределенности Гейзенберга? Все не определено, сказал Фукс вопросительно. Я знаю, что я ничего не знаю, дополнил его вопрос Ари. Нет, все не то, хитро улыбнулся де Селби. Хороший шнапс? Хороший, хороший, сказал Фукс, а Ари добавил, похож на пятилетний. Хе-хе-хе, меленько засмеялся де Селби, именно что похож! Похож на пятилетний. На самом деле я дистиллировал его на прошлой неделе. Да что вы говорите, удивился Ари, а Фукс подозрительно понюхал шнапс и отставил стакан. Как вам это удалось? Де Селби не удостоил ответом, а с таинственным видом продолжал про принцип неопределенности: на самом деле это вот что такое: пускай у нас имеется куча совершенно одинаковых копий физической системы, естественно, в совершенно одинаковом состоянии. Возьмем в них частицу и будем измерять ее координаты и импульс. Так вот, измерения выстроятся не одинаково, а в соответствии с некоторым законом распределения вероятностей. Произведение среднеквадратического отклонения координаты на среднеквадратическое отклонение импульса будет не меньше, чем половина константы, называемой постоянной Планка. Это и есть принцип неопределенности, заключил де Селби, выпьем же за принцип неопределенности! И они выпили шнапса за принцип неопределенности. Закон этот статистический, добавил де Селби, он говорит о наиболее вероятном отклонении координаты или импульса. Ясно, сказал Ари. Понятно, сказал Фукс. Ну, в общем, в переводе на нормальный язык, нельзя абсолютно точно определить одновременно координату и импульс. Координату и импульс, тупо переспросил Фукс. Ну, не обязательно координату и импульс, можно, например, энергию и время или еще что-нибудь. А что такое импульс, спросил Ари. Это то, как ты перемещаешься в пространстве, сказал де Селби. Если грубо. За окном все ходили полицаи и искали Ари и Фукса. Ну смотрите, сказал де Селби. Полицаи ищут вас. Они примерно знают или где вы, или где убитый в лесу полицай, но не одновременно! Когда вы не скрывались, вы шли более или менее предсказуемо, но в точности сказать, где вы, было нельзя. То же самое про полицая. Теперь, когда полицай лежит на одном месте, его местоположение определяется с точностью до молекулярного движения и теплового расширения, зато ваше крайне неопределенно — посмотрите в окошко, в какой растерянности полицаи. Вот это и есть принцип неопределенности. Ааа, сказал Фукс. Ну и букмекерам этот принцип неопределенности портит все карты, в точности они ничего предсказать не могут, лишь с каким-то приближением. Понятно, сказал Фукс, как не понять. А Ари промолчал.