Рене де Баржи: В стране минувшего

Повсюду вдруг возрождалась жизнь.

Показались громадные крокодилы; они выставили свои продолговатые чешуйчатые головы из воды и своими невыразительными серо-зелеными глазами смотрели на лодки. Недалеко от берега стадо гиппопотамов фыркало и ворчало от удовольствия, нисколько не смущаясь близким присутствием людей.

Из лесу вдруг вышли два единорога, направляясь к озеру. При виде лодок они с ужасом повернули обратно и скрылись во мраке деревьев. В траве, в кустах, в темной густой листве пробуждались от сна всевозможные виды животных. Они отряхивали от себя капли воды и испускали крики, как бы приветствуя свет.

А из лесу продолжали показываться звери.

— Забавная страна. Посмотрите только, как жизнь повсюду бьет ключом. Что-то сильное, чувственное, волнующее.

— Смешанные ароматы под жгучими лучами солнца — это удивительно экзотично, профессор, — улыбаясь, сказал Райнар, — можно различить запах мускуса, плодов, жженой травы, резкий аромат цветов и листвы, затхлость гниения лесных зарослей, зловредные испарения болота, отвратительный запах ила, все запахи животные и растительные, прогретые, сильно действующие…

— Да, — сказал серьезно Мессен, — обилие ароматов понятно. В этой пышной природе есть что-то странное, жестокое, слепое, чего не встретишь ни в каком другом месте.

— Я люблю это, — объявил флегматично Беккет. — Мне кажется, что я купаюсь в живой воде. Поистине, воздух этой страны обворожителен, даже сладострастен. Это напоминает опьянение… Не правда ли, дорогой Шифт, как будто бы все пьяно?

— Может быть… но это вредно для здоровья, дорогой мистер Беккет. Надо остерегаться этих гнилых миазмов.

Восклицание Жана Норе изменило направление разговора.

В густой листве одного громадного дерева, ветви которого свешивались над водой, кувыркалась и гоготала стая обезьян. Тут были обезьяны разных родов и величин. И все беспорядочно двигались в густой листве: подвешивались на хвосте, бегали вдоль веток, карабкались по стволу и снова спускались к озеру, — и все это с неподражаемым проворством и удивительной гибкостью. Их крики вспугивали множество птиц в пестром и блестящем оперении. Ученые, заинтересованные, любовались этими животными, которых раньше видали только в клетках зоологического сада.

— И в самом деле, — сказал Мессен, улыбаясь, — глядя на эти оригиналы, начинаешь верить, что человек произошел от обезьяны. Вы видите эту большую макаку, сидящую на камне с серьезным и задумчивым видом? Разве она не похожа на негра, который работает веслами на второй лодке?

Поль Райнар рассмеялся:

— В тропических лесах живут черные племена, очень похожие на обезьян по своим свойствам… а также и порокам.

В это время негры закричали:

— Батваба! Батваба!

— А, вот мы и прибыли к тому месту, где река Батваба впадает в озеро. Скоро мы увидим болото, господа.

Ученые жадно всматривались в лес. Показался новый залив, лодки повернули в него, и гребцам пришлось бороться с довольно сильным течением.

Теперь по обоим берегам росли громадные деревья: начиналась область тропического леса. А впереди необозримо расстилалась ровная поверхность, чистая, серо-зеленая, блестящая; солнце зажигало на ней необыкновенные красноватые отблески. Лодка подвигалась между берегами, которые суживались. Озеро кончилось. Начиналась река, лодки вошли в знаменитое болото.

В лодке администратора было тихо, его гости не без волнения созерцали картину, которая была перед ними.

Вскоре можно было ясно различить, что озеро сменялось болотом. Лес отошел в сторону.

Вдруг исчезла земля… деревья. Направо и налево открылось обширное пространство — ровное, одноцветное, с легкой зыбью.

Да, это уже было болото. Ученые, стоя, прислушивались к торжественной, волнующей тишине. Теперь они достигли цели своей экспедиции и готовы были переступить таинственный порог. Прежде всего они хотели наглядеться на необычайное зрелище, их окружающее.

Это болото совсем не походило на те, какие они могли видеть в своих странах.

Здесь не было той ровной голубизны, усеянной там и сям златохворостом, белыми лилиями, желтыми кувшинками, не было песчаных островков, прозрачностей, где бы видно было дно; нет, — это скорей было море ила.

И сквозь ил протекала теперь Батваба, желтоватая и быстрая, — свободный проток в этом море. А по обеим сторонам реки видно было болото — угрюмое, подозрительное, тревожное.

— Это любопытно, — проговорил Жан Норе, — положительно, можно думать, что в одних водах погребен целый лес… верхушки торчат; здесь вся растительность тропических стран… Я уверен, что громадные деревья пускают ростки в этом иле…