Сергей Заяицкий: Рука бога Му-га-ша

— В чем дело? — пробормотал он.

— Виноват, мосье… Нет ли работы, мосье?..

Минюи молча сел на свой стул, словно все еще не пришел в себя.

— Работы! — пробурчал он, наконец, и вдруг заорал: — К дьяволу!

И бросился на Жака с поднятыми кулаками.

Жак так и выкатился на двор.

Он был в полном недоумении.

Минюи никогда не обращался с ним так грубо.

— Ах, черномазый дьявол! — прошептал Жак, — ну, погоди ж ты у меня!

Выйдя на улицу, Жак почувствовал свое полное одиночество. Пожалуй, он зря так круто обошелся с господином Шамуа. Теперь в тот квартал не сунешься, а там у него были кое-какие знакомые.

Ему вдруг вспомнился странный совет, который дал франтовый парень.

«Разве попробовать? — подумал Жак, — ведь не бросят же меня в море, а если и бросят, — не велика беда… Все равно погибать».

Рассуждая так, Жак врал самому себе: погибать ему не хотелось.

Он был очень молод, очень предприимчив, а главное, его соблазняла мысль работать на пароходе. Уж очень много интересных вещей рассказывали ему моряки.

Жак дошел до того мола, где он встретился с франтоватым парнем.

Пароход стоял на прежнем месте, но по некоторым признакам было видно, что он собирается наутро отчалить.

Где-то в его недрах начинало мерно биться паровое сердце.

Очевидно, приказано было держать машину под парами.

На корме Жак прочел название парохода — «Габония».

На пароходе было темно и на корме среди канатов раздавался чей-то мерный храп.

По набережной расхаживал часовой.

Между пароходом и молом было расстояние всего в два или три фута. Черная стена парохода круто уходила вниз. Слышно было, как внизу плескалось море, но в темноте воды не было видно.

Жак выждал, когда часовой отвернулся от него, а затем с ловкостью кошки перемахнул на пароход.

Он сразу съежился, чтоб его нельзя было заметить с пристани, и стал ощупью пробираться среди груды канатов.

Храп на секунду прекратился.

— Это ты, Клод? — послышался сонный голос.

Затем храп раздался снова.

Жак замер было на месте, но затем продолжал свой путь.

Большой фонарь, горевший на пристани, погас.

Стало вдруг совершенно темно, и Жак услыхал ругань часового на пристани.

— Если они не будут следить за фонарями, я отказываюсь сторожить. Черти! Дармоеды! Разве тут что-нибудь увидишь? Я же докладывал надзирателю, что фонарь начинает дурить. Сволочи!

Жак, воспользовавшись темнотою, стал быстро пробираться к тому месту, где, по его мнению, должен был находиться вход и трюм.

«Лишь бы люк не был заперт», — подумал он и тут же решил: — А заперт — не велика беда. Вернусь обратно».

И в этот самый миг он вдруг полетел куда-то в пространство. Еще миг — голова его ударилась обо что-то твердое, целый сноп зеленых и красных искр посыпался у него перед глазами и он потерял сознание.

Утром 16 июля было настоящим праздником для газетных торговцев.

Газеты раскупались нарасхват, и люди натыкались друг на друга, читая на ходу.

Дело в том, что в этот день все марсельские газеты вышли с подзаголовком, напечатанным крупным шрифтом:

«Таинственное убийство Жана Лактьера».

Жан Лактьер был одним из наиболее видных марсельских граждан. Сын богатого судовладельца, он продолжал торговые операции своего отца, которые состояли главным образом в покупке слоновой кости у негрских племен Нижней Гвинеи. Но Жан Лактьер не ограничился одною только наживою. Он проник в самые недра африканского материка, изучая нравы и обычаи негрских племен, живших по течению реки Конго и еще дальше в совершенно еще неизвестных местностях. Постепенно он превратился из торговца в ученого исследователя и напечатал две толстые книги о неграх, которые были признаны весьма ценными. Несколько раз храбрый путешественник подвергался смертельной опасности, но это только еще больше подзадоривало его. Он собрал замечательную коллекцию негритянской посуды, оружия, идолов и т. п.

Его дом в Марселе был настоящий музей, посещавшийся многими европейскими и американскими учеными. Суровый и негостеприимный по нраву, он пускал к себе в дом с большим выбором. Негров он не считал за людей, и его книга «Негры и рабочий скот» вызвала в ученом мире оживленную полемику. Во время одного из его путешествий в тропическом лесу на него напал удав и обвил его своими пестрыми кольцами. Спутник Лактьера не растерялся и убил чудовище из револьвера. Но удав успел сломать ему руку и ногу. С тех пор Жану Лактьеру пришлось отказаться от путешествий. Он поселился навсегда в Марселе, был избран в муниципальный городской совет, писал статьи по экономическим вопросам, главным образом касаясь колониальной политики Франции. Иногда он гулял по набережной, опираясь на свой костыль.