Сергей Трищенко - Я – начальник, ты – дурак (сборник)

Удивлённый, Гиббс заглянул в спальню. Там горел какой-то бледный, неестественный свет. Гиббс пощёлкал выключателем, лампы под потолком то вспыхивали, то гасли, но гнетущее освещение не пропадало: должно быть, у него был другой источник. Кровать стояла аккуратно застеленная, всё выглядело абсолютно пристойно, и только один угол подушки был выпачкан чем-то красным.

«Что произошло? — подумал Гиббс, и на всякий случай посмотрел на обычно висящие на стене часы. Сейчас часов не было.

Почти физически ощущая спиной присутствие чего-то вокруг, Гиббс завертелся на месте, оглядывая все тёмные углы и закоулки, из которых могла выползти опасность.

Что-то тягучее и липкое обволакивалось вокруг него, но он по-прежнему ничего не видел и не слышал. Преодолевая незримое сопротивление, Гиббс бросился обратно в столовую. Каждый шаг давался с ощутимым трудом, он словно ступал по глубокой воде. Что-то притягивало его и не отпускало. Цепляясь руками по стене и за все предметы, встречающиеся на пути, он ухватил со столика, где обычно лежала телефонная книга, засохший букетик цветов и машинально понюхал. Цветы пахли фиалками.

И сразу наваждение отпустило его. Лампочки, мигнув, загорелись ровным светом, в воздухе повеяло лёгким ароматом духов, и откуда-то издалека заструилась негромкая классическая музыка. Шуберт.

«Что со мной происходит?» — подумал Гиббс. Неужели несостоявшаяся встреча так выбила его из колеи, что стала мерещиться всякая чертовщина? А он-то считал, что нервы у него крепкие.

В руке он до сих пор сжимал схваченный букетик. Медленно, словно боясь, поднёс к носу и понюхал ещё раз. Сухой запах пыльных цветов. Маленький лепесток оторвался, и, кружась, опустился на пол.

Гиббс вернулся в столовую.

Чашки продолжали дымиться, но блюда с бутербродами, ветчиной и тостами теперь стояли пустыми.

Над головой, на крыше, что-то заскрежетало — как будто что-то большое проползло по железу, царапая когтями.

«Крыша-то — черепичная», — тупо подумал Гиббс. Сразу, словно отвечая его мыслям, за окном послышались глухие удары: что-то падало с крыши и ударялось о землю. Инстинктивный взгляд, брошенный Гиббсом в окно, оледенел: под кругом фонаря, на земле и в траве, местами покрывавшей иссохшую землю, лежало несколько белых человеческих черепов, другие ещё падали и продолжали катиться, описывая кривые дуги.

С трудом отломив ледяные сосульки взгляда от окна, Гиббс направил глаза в комнату — отыскивать выход. Перед ним всё шаталось и дрожало. Но, возможно, шатался и дрожал он сам.

Его глаза шарили по стенам и никак не могли отыскать чёрный прямоугольник двери. Дверь исчезла. Не стало и окна, а сквозь стены начали проступать противные сине-бурые разводы.

Сделав несколько шагов, Гиббс натолкнулся на стол и схватился за него руками, тупо уставясь на скатерть. На пустом блюде лежал нож. Лезвие быстро покрывалось кровью.

Мгновенно наступила темнота, а затем погас свет. И в воцарившейся тьме Гиббс почувствовал, как что-то холодное и лохматое коснулось сзади шеи. Дико вскрикнув, он бросился вперёд, ударился о стену, перекатился по ней, чтобы встретить опасность лицом, вылетел через дверь в холл, наткнулся на вешалку, сорвал встретившийся рукам плащ, выскочил наружу и прогрохотал по ступенькам.

И остановился перед домом, оглядываясь — бледный, дрожащий, с колотящимся сердцем.

Сад был спокоен. Мягкий свет фонарей слегка освещал припорошённые песком дорожки, стены дома и чёрные стеклянные квадраты окон. На лужайке перед окнами столовой ничего не было — никаких черепов.

«Что за чертовщина?» — подумал Гиббс, но возвращаться не захотел. На улице заработал мотор машины. «Угоняют!» — мелькнуло в голове у Гиббса, и он бросился по аллейке к входу. Вылетев на улицу, он остановился.

Машина стояла на месте, безмолвная, с потушенными огнями. Внутри никого не было видно. Момента, когда остановился двигатель, Гиббс не уловил. А работал ли он? Гиббс взялся за ручку двери — она была холодная, как и положено металлу, оставленному на улице. Гиббс оглянулся на дом. Окна не светились, за ним никто не гнался. Возвращаться не хотелось.

Открыв дверцу, бросив плащ на соседнее сиденье и сев за руль, Гиббс почувствовал, что в салоне машины пахнет дорогими сигарами. Перегнувшись через сиденье, он посмотрел назад. Ни на заднем сиденье, ни между ними, на полу, никого не было. Переведя взгляд влево, на соседнее сиденье, на которое бросил плащ, Гиббс вздрогнул. Плащ был не его.