Михаил Федоров - Искатель. 2014. Выпуск №4

И земля разверзлась под ногами у майора. И все его честолюбивые замыслы в одно мгновение лопнули, как радужный мыльный пузырь.

Продолжая размышлять о превратностях своей судьбы, он тупо и тяжело смотрел на сейф, на шкаф с папками. Не знал, кому и когда сдавать дела. Да и с приказом о его снятии еще не ознакомили. Танцующей походкой вошел Шкандыба:

— Вы не переутомились, Николай Филиппович? Лица на вас нет.

— Издеваешься?

— Какое там, — начальник следственного отделения проверил, плотно ли закрыта дверь. — У меня тут одно щепетильное дельце.

Можаров хотел было сразу одернуть его, но последующие слова насторожили.

— Этот Марат, ну, зять первого, я его дело лично веду, смотрите, какую смачную телегу накатал на Штапина. Просит передать в обком партии. Я эту водородную бомбу туда не понесу. Может, сами ознакомите Соловья Кирилловича. Пусть он и решает.

Глаза Можарова высветились изнутри злорадным блеском.

— Почитайте, почитайте, — сказал Кучерявый и, штыкнув носом, ушел.

Можаров включил настольную лампу.

В заявлении Марата было немало компрометирующих Штапина откровений. Упоминалось, что он приобрел машину через подставное лицо, не все благополучно было и со строительством дачи, перечислялись свадебные подарки от районных руководителей, в числе которых был даже столовый гарнитур…

— Эге, Соловей Кирилыч! И под тобой веточка затрещала. Послушаем, каким голоском запоешь теперь.

Мысли Можарова стали складываться в ясный и четкий план. Он ведь еще не передал дела. Он еще замполит. И, как замполит, обязан действовать.

Уже через двадцать минут он был в областном комитете партии. Экспедиция еще работала. Достал авторучку, начертал на конверте печатными буквами фамилию первого секретаря и передал в окошечко. Подумал: «Это судьба. Так пусть же она судит каждого без всякого исключения».

Он даже не мог предположить, что именно в этот момент в кабинете Осушкина зазвонил телефон.

— Слушаю, — поднял трубку начальник.

— Это Комлев. Из управления. А ты молодец. Добился своего. Приказ на Можарова подписан. Ну что, будем нового помощника подбирать?

— Приходи. Шучу, конечно. Но я бы с тобой сработался.

— А знаешь, я бы и на самом деле с удовольствием. Только у Штапина твоего на меня ой какой зуб имеется.

— А что, если попробовать?

Если уход Можарова прошел буднично и незаметно — в райотделе привыкли уже к различного рода перемещениям сотрудников — то перевод Штапина на завод взбудоражил весь район. Этот молодой еще, чуть нагловатый и уверенный в себе и своих силах партийный руководитель стал обыкновенным директором. Хотя в слове «генеральный» и таился некий намек на определенное всемогущество подобной должности. Но всем было ясно: масштаб уже далеко не тот. Да и вообще, в народе поговаривали так: партийный рубль — он всегда толще.

Новая неожиданность. На секретарское место пришла женщина. Да, да, именно Людмила Ивановна Забродина. Это обстоятельство ободряюще подействовало на Комлева, и теперь он уже сам названивал Осушкину, выясняя у того малейшие реальные возможности его возвращения в райотдел.

Владимир Ильич сначала отвечал уклончиво:

— Помню, помню. Ведь новый секретарь. Давай подождем, пока обстановка прояснится.

— Да все будет нормально, — усмехался про себя Комлев и думал:

«А как же на самом деде отнесется к этому Людмила Ивановна. В конечном счете это не карьеристский трюк. А нормальное желание работать на конкретном участке».

Но вот Осушкин обрадованно сообщил:

— Так просто все решилось! Ты что же молчал, что она тебя знает.

— А если начальство меня не отпустит?

— За это не беспокойся! Она уже мне сказала, что с Жиминым переговорит.

И вот этот важный для Комлева день состоялся. В ленинской комнате его представили личному составу райотдела, как замполита. Все наперебой поздравляли его, похлопывали по новеньким капитанским погонам и даже Фуфаев, кисло улыбаясь, долго тряс ему руку.

Когда общий ажиотаж несколько поутих, да и с самого Афанасия сошел невольный праздничный глянец, он, не шибко задержавшись в своем новом кабинете, поехал на рынок.

Им владело непреодолимое желание. Хотелось появиться перед Людмилой Ивановной с букетом цветов.

«Без роз не вернусь», — решил он.

В длинном ряду под целлофановыми пакетами, покрывавшими ведра с гвоздиками, розами, тюльпанами, тускло горели желтые церковные свечи. «Прямо молебен какой-то», — подумал Комлев. Увилев у зябко кутающегося в тулуп грузина с заиндевевшими и провисшими к низу усами алые воланы роз, направился к нему. Тщательно завернув их, поехал в райком.