Михаил Федоров - Искатель. 2014. Выпуск №4

Когда Комлев увидел перед собой коренастого, подчеркнуто собранного человека в милицейской форме с ежиком на голове и с жесткими бесцветными глазами, то он вспомнил, что когда-то уже общался с ним. Тот работал следователем в соседней районе. И, как говорили другие, отличался высокой принципиальностью и деловитостью.

«Ну, этот задаст теперь жизни нашим любителям голой статистики», — подумал Афанасий и довольно откровенно рассказал ему о бывших своих коллегах, не скрывая ни прямолинейных хитростей Дубняша, ни фуфаевских ухищрений, ни пустобрехства Можарова.

— Ни хрена себе. Вот это подарочек мне ко дню рождения. Но будем друг на друга рассчитывать, — сказал в ответ Осушкин.

После прихода Осушкина в райотдел взбунтовался бывший афганец подполковник Громбыкало. Во всеуслышанье он заявил:

— Чтобы я подчинялся капитану!

Последствия не замедлили сказаться. Жимин приказал Афанасию:

— Подберите кого-нибудь попокладистее.

Очередным приказом заместителем начальника в райотделе был назначен Дахов. Это Комлев своевременно вспомнил даховское рукопожатие у двери кабинета Саранчина.

Известно: каждая новая метла метет по-своему. Осушкин круто взялся за дело.

Теперь Дубняш все свои отказные материалы согласовывал только с ним и раскрываемость на участке опера резко поползла вниз. При этом физиономия самого Дубняша тоже изменилась. Лицо поблекло, а глаза приобрели растерянную озабоченность. Да и Шкандыба выглядел уже менее кучерявым со встрепанной прической. Он бегал по кабинетам следователей, громче и визгливее кричал на них. Обычно суетный Фуфаев побаивался заходить в райотдел. Он только что получил два взыскания и с угрюмой безнадежностью ожидал неотвратимого третьего… За новым ритмом не поспевал и Можаров, не забывая, правда, натягивать себе на лицо постоянную, дежурную улыбку. Недовольство новым начальником явно нарастало.

К Осушкину на прием пришла длинная, костлявая, как вобла, бабуля с гладко зачесанными седыми волосами и спросила:

— Вы тут новый начальник?

Тот кивнул головой и пригласил женщину сесть.

— А того, прежнего, за развал?

— Какой у вас вопрос?

— У меня не вопрос. У меня возмущение. Сосед мой пьет. И дебоширит. А какую я на него управу найти смогу? Он сам начальник вытрезвителя. Потому и пришла.

— А что же раньше не приходили?

— Раньше бесполезно. А бабы мне подсказали, что дюже вы справедливый. Я живу с ним через площадку. Как пьянка, так хоть сбегай. Все какие-то сержанты. Все со звездочками…

— И часто у него собираются?

— С месяц, как зачастили. Двое, трое придут, а шуму на весь подъезд.

Осушкин покряхтел. Длинно выдохнул. В глазах его вспыхнули алые огоньки.

— Гражданка, — протянул ей папку со шнурками. — Здесь разные фотографии. Может, кого узнаете?

Старушенция оживилась:

— Этот вотзаходил (капитан узнал в групповом снимке Шкандыбу). А вот этот стервец весь мой коврик испоганил (узнал Можарова).

— Вы не ошиблись? — переспросил.

— Он! Истинная правда, он!

Осушкин что-то записал в блокнотике и спросил:

— Фуфаев часто скандалит?

— Когда трезвый, он ничего. Обходительный мужчина. А как подопьет, под руку не попадайся.

— Не волнуйтесь, меры примем.

Когда же начальник стал разбираться с жалобой, Фуфаев возмутился и заявил, что такого не было и быть не могло, а эта сумасшедшая хоть на кого укажет, лишь бы поклеп возвести.

— Вот что, Фуфаев, — капитан говорил удивительно ровным и спокойным голосом. — Мне твои художества— уже известны. Ты сейчас можешь любые слова мне говорить. Но я им все равно не поверю. И имей в виду, еще один любой сигнал, тобой сразу займутся в кадрах.

Фуфаев молча вышел из кабинета. «Шалишь! Кишка тонка!» Эти свои слова он приберег для следующего раза.

Очередное совещание офицерского состава проходило, как всегда, в ленинской комнате. Началось оно несколько неожиданно.

Новый начальник обратился к замполиту:

— Доложите, Можаров, как прошла в отделе подписка?

— Все нормально, Владимир Ильич! Партийную разнарядку выполнили. На каждого приходится по полтора издания. А вот эксперт-криминалист Георгиани подписался на семь! Он у нас маяк, можно сказать…

— Это вы про периодику. А как распределены собрания сочинений? Кому?

— Квитанции отданы на усмотрение передовых служб. Для поощрения наиболее отличившихся. Восьмитомник Вальтера Скотта следственному отделению. Четырехтомник Бунина — уголовному розыску. Еще комплект Вальтера Скотта — медвытрезвителю. Вы хотя и ругаете эти отделения, но у них крепкие позиции по городу.