Степан Кирнос - Город бога [CИ]

— Сериль, а кто тебя водить научил? — поинтересовался Данте.

— Папа, кто ещё мог? Он работал в такси, раньше, до того, как пошёл охранником, и там его научили водить ещё лучше. А потом, когда я подросла, он стал меня учить. Говорил, что это понадобится.

— Видно, Карлос о тебе сильно печётся. Хороший он человек.

— Ты даже не знаешь, как он заботится, — вздохнула Сериль, — с самого рождения он меня опекал, и даже когда мне стало восемнадцать, он не унял отеческой заботы.

— Ты для него единственная дочь.

— Понимаешь, я его люблю, но мне кажется, что этой заботы слишком много. Хочется быть… свободнее что ли. И даже сейчас, когда он пропадает с вами, то постоянно говорит, что всё делает ради меня и мамы… что когда всё получится, мы хорошо заживём.

— Твой отец хороший человек, — тяжко сказал Данте, вспоминая, что у него кроме тёти и брата никого и не было, — да, он помогает нам не, потому что желает победы Рейха, а хочет вам помочь, печётся о семье. Сериль, я таких людей не встречал.

— Давай лучше сменим тему, — вымолвила девушка и придала газу.

— Понимаю, конечно.

Но Данте только и рад сменить тему, но вот беда бед, он не знает, о чём разговаривать с Сериль, в первый раз оказываясь в неудобном положении. Вроде всё о прошлом уже рассказано, любимые предпочтения стали известны ещё в первых разговорах, исполненных лёгкостью и радостью, а теперь что? «Не рассказывать же ей о принципе действия лазкарабина или про общественный строй Аурэлянской Информократии… удавиться можно» — подумал Данте.

— Данте, как наверху? — спросила девушка, развеяв неловкую паузу.

— Где?

— Да в верхних кварталах. Говорят, что там райское место.

— Место-то райское, только вот жители там далеко не «небожители», а обычные люди, ничем не лучше здешних, только богаче и жаднее.

— В детстве я мечтала попасть туда, — с чуть зримой улыбкой сказала Сериль. — Всегда думала, что там как раз живут ангелы, что там прекрасное место, небеса и земля едины. Но папа говорил, что там живут не люди, а «гниды на теле народа», как он выражался. Я ему не верила, думала, что он просто шутит, а с возрастом поняла, что никогда туда не попаду.

— Думаю, тут отец твой полностью прав. Мне даже добавить нечего. Сериль, может, расскажешь, как тут прошло твоё детство.

— Особо нечего тут рассказывать. Моё детство прошло спокойно, несмотря на мой буйный характер. Часто приходилось драться, а однажды мы с подругой как-то кидали камни по бутылкам, и попали в багрянника.

Парень слегка посмеялся, услышав, как она и подруга приложили камнем «неприкасаемого» служителя культа.

— Да это получилось чисто случайно! — стала, посмеиваясь, оправдываться Сериль, ударив по рулю. — Мы не хотели! Но потом я и она неделю не выходили из дома гулять, боялись, что нас поймают. Но разве это меня остановило? Потом мне угораздило подраться с «помощником Прихода».

— И за что он получил?

— Как сказать… он у моей подруги решил её кошку в жертву Кумиру принести, а она у неё с раннего детства. Как она рыдала,… как не хотела отдавать и я заступилась за подругу, взяла палку и решила прогнать его, а он только и кричал, что нас всех покарает Кумир. После этого случая папа меня и научил драться.

— Неплохо,… даже хорошо, что ты так поступила.

— Я же говорю, что я неспокойная.

— Ты справедливая.

— Тут трудно оставаться безучастной. Мне родители всегда говорили, что нельзя проходить мимо чужого горя и я с этим согласна.

— Только тут мало кого, кто готов помочь другому… все, какие отстранённые и всем плевать друг на друга, — сказал Данте и с эфемерной дрожью в голосе добавил. — Я бы сказал, что ты чудо для Града.

— Спасибо, — оживлено сказала девушка, едва-едва улыбнувшись. — Я никогда не слышала о себе таких слов.

Машина спокойно миновала ещё несколько километров по пустынным дорогам. Данте и Сериль продолжили разговор, ведя беседы на весьма тривиальные темы — девушка продолжила рассказывать про детство, рассказав пару историй о своих годах в школе, а парень поведал историю, как они с Яго, в детстве, собирались идти в Рим, но тётушка Мария их быстро поймала и строго отчитавши, отговорила от этой идеи, а спустя годы он всё же вошёл в вечный город, только с совершенно другими намерениями. Авто заехало на стоянку, в городок под именем Аскасо, о котором напоминает только трухлявая табличка на въезде, а всё остальное ушло во мрак истории. Всё, что раньше было частью образа селения — здания и очертания, не более чем воспоминание. Если раньше это было маленькое село на холмистом возвышении, ведущее размеренную спокойную и тихую жизнь в тени пиренейских гор, то сейчас это разбухший от рынков и самостроя городок.