Николай Ермолаев - Таинство Ушебти

Семинтот включился в разговор:

–Мне выделены средства на постройку пирамид, жрецов мне дает Верховный Служитель Жизни – теперь мне только осталось обратиться к вам, мой Учитель, чтобы выдали для колонии те машины, что строят храмы и пирамиды – вы говорили о них, когда посвящали меня в тайны древней техники…

Мажарис с испугом посмотрел на Радагаста.

–О тех машинах не должен знать ни один из непосвященных. Наместник Радагаст по своему положению является человеком, перед которым открыты тайны храмов, но кроме него и твоих, Семинтот, жрецов никто не должен видеть эти машины и как они работают. Для всех остальных храмы и пирамиды построены Богами…

Радагаст положил надкушенный фрукт на блюдо.

–Спасибо за трапезу, святейший, но завтра я с утра должен быть во дворце Всеблагого, а, кроме того, сегодня мне нужно проститься перед отплытием со своей невестой. Было бы лучше, если бы вы дали нам Кристаллы Вечной Жизни, заказанные Всеблагим, и отпустили бы нас с миром.

Мажарис замахал толстыми руками.

–Специально для вас жарится на огне окапи, откормленный на одном маисе – я не отпущу вас, пока вы не отведаете изысков храмовой кухни.

Семинтот поддержал Радагаста:

–Мы не хотим обидеть вас и вашу кухню, святейший, но солнце уже спешит к закату, а мне предстоит длинная дорога до Атлантиса, а его милости еще нужно сделать крюк до садов Навкритисов, к его невесте.

Толстяк развел руками.

–Хорошо, только посмотрите мою лабораторию и ступайте по своим делам. Волокушу с ушебти, запакованными в мешки, мои ученики уже, наверное, прицепили к твоей мамонтихе, Семинтот. Ты ведь по-прежнему на Аюше?

Семинтот утвердительно кивнул головой.

–Я ведь сам вырастил ее, Учитель Мажарис… Она слушается только меня – я даже не знаю, кому она достанется в Храмах, я ведь не смогу забрать ее с собой за океан.

Мажарис махнул рукой.

–Аюшу я возьму себе – надеюсь мамонтиха привыкнет ко мне так же, как и к тебе, своему воспитателю.

Мажарис хрустнул пухлыми пальцами рук и обратился к своим гостям:

–Ну, прошу пожаловать в мою лабораторию. – Жрец указал на массивные двери из мореного дуба и с трудом поднял из кресла свои телеса, направившись к ним. В глазах молодого жреца было любопытство, а Радагаст пошел, просто чтоб не обидеть служителя науки. И сердце, и душа его были уже далеко в садах Навкритисов, где его дожидалась молодая невеста.

Мажарис, тем временем, уже добрался до дверей и приложил пухлую руку к орихалковой пластине, служащей замком.

Массивные двери бесшумно распахнулись, открыв вход в достаточно просторное помещение, служащее, по-видимому, кабинетом старого жреца. Он зашел туда и встал у такой же пластины – замка с внутренней стороны. Когда путники вошли в кабинет, Мажарис вновь приложил руку к блестящему орихалку и двери сами собой затворились. Щелкнул замок, отрезав святая святых науки от остального мира.

Радагаст осмотрелся. Посередине комнаты стоял большой стол и кресло. Видимо это было рабочее место Мажариса. На столе лежали принадлежности для письма на высушенных пальмовых листьях и для гравировки на медных пластинах – основных письменных материалах Атлантиды. Также валялись в беспорядке деревянные рамки, покрытые воском – для временных записок. По стенам стояли полки и стеллажи со сшитыми в книги пальмовыми листами, коробки с уже использованными, покрытыми письменами медными пластинками, громоздились горы покрытых воском дощечек.

Жрец привычно пересек комнату по диагонали и очутился перед каменной лестницей, ведущей куда-то вниз, в подвал – лаборатория Мажариса видимо находилась там и была надежно скрыта от посторонних глаз.

Мажарис и его гости спустились по лестнице и оказались в большой комнате, уставленной какими-то столами, ящиками и приборами. Освещалась лаборатория висящими по стенам и стоящими на столах стеклянными банками. Из восьми висящих по стенам и стоявших на столах банок свет излучали только пять. Остальные, видимо бесперебойно работающие с глубокой древности либо вообще не излучали света, либо давали лишь небольшие всполохи, практически не дающие вклада в освещенность лаборатории.

По стенам, между светильниками, висели большие картины в простых рамках. На всех них были изображены песчаные пейзажи какой-то далекой планеты. Картины были нарисованы с такой реалистичностью, что можно было отнести их к фотографиям, сделанным с большой резкостью, чем к картинам. Видимо они изображали ту планету, откуда, спасаясь от плохих условий, переселились предки атлантов много веков назад.