Ерофей Трофимов - Созвездие злобных псов

– А вот это тебе знать совсем не надо. Что называется, от слова совсем. Иди, – приказал Матвей, кивнув на дверь. – И дверь за собой закрой.

Понимая, что разговора не получилось, капитан, молча развернулся и вышел из дома. Бойцы, расслабившись, уселись на свои места, а Матвей, повернувшись к собаке, сосредоточился и мысленно спросил:

– Ты чего это посторонних в дом пускаешь? Сторож?

– Он искал тебя, – последовал равнодушный ответ. Рой вернулся к своим костям.

– И что? А если бы меня враг искал? – попытался возмутиться Матвей.

– Он ругался про себя, что должен в темноте искать мужика с собакой, чтобы передать приказ. Приказ это работа. Мне скучно, – последовал ответ.

– А я думал, ты любишь отдыхать, – растерялся Матвей.

– Люблю. Но сейчас скучно, – вздохнул Рой и, оторвавшись от угощения, подошёл к проводнику.

Положив ему на колени огромную башку, пёс еле слышно заурчал, и Матвея обдало тёплой волной самых разных эмоций.

– Не сердись. Мне правда скучно. Мы давно не ловим врагов.

– Знаю, Ройка. Но ведь это хорошо. Это значит, что мы их победили и можем просто жить дальше, – подумал Матвей, ласково теребя бархатные уши кобеля.

– От тебя плохо пахнет, – тихо фыркнул пёс.

– Знаю. Но и ты у меня не розовый куст. Так что квиты, – улыбнулся Матвей.

– Что значит квиты? – тут же последовал вопрос.

– Это значит, каждый остался с тем, что у него и было.

– Не понимаю.

– В расчёте.

– Всё равно не понимаю, – продолжал упираться кобель.

– Это только человеческое понятие. Просто запомни его, – отмахнулся Матвей. – Ты не услышал, зачем нам завтра идти в штаб?

– Нет. Он и сам не знает, – вздохнул Рой и, потеревшись о проводника так, что подвинул его вместе со стулом, вернулся к угощению.

Внимательно наблюдавшие за ними гости только удивлённо крутили головами. Заметив их реакцию, Матвей чуть усмехнулся и, махнув рукой, скомандовал:

– Наливай. А то с этим гостем из меня весь хмель вылетел.

– Неужели он вправду всех подряд услышать может? – спросил боец, разливая водку по стаканам.

– Всех, – вздохнул Матвей. – А самое смешное, что у этого барбоса на всё есть своё собственное мнение. Потому и возникают иногда такие вот ситуации.

– А я всё голову ломаю, с чего это вдруг он даже голос не подал, – протянул другой боец.

– Ему, видишь ли, интересно стало, кто это меня посреди ночи ищет, – усмехнулся Матвей.

– О как?! И что ты с этим самоуправством делать будешь?

– Уже сделал. Выговор. Ну не бить же его, – развёл руками проводник.

– Тебе виднее. Лично я даже на выговор бы не отважился, – рассмеялся боец, разливавший спиртное.

– Да уж. С таким крокодилом шутки плохи, – кивнул второй, поднимая свой стакан.

– Да бросьте вы, – отмахнулся Матвей. – Просто любить их надо. Вот и всё.

– А ты, выходит, из разряда чокнутых собачников?

– А кто ещё решится рядом с таким зверем всю жизнь жить? – развёл руками Матвей.

Друзья за разговором допили бутылку, и Матвей, выделив им постельное бельё и подушки, принялся наводить порядок. Быстро собрав объедки и мусор, он вымыл посуду, присев на ступеньку крыльца, закурил. Вышедший из дома пёс, присев радом с ним, ткнулся носом в щёку проводника и, вздохнув, спросил:

– Ты грустишь. Зачем?

– Я вспомнил свою семью, Ройка.

– Я знаю. Но ведь их давно уже нет. Они умерли.

– Да. Умерли.

– Тогда зачем вспоминать?

– Ну, ты же помнишь своих братьев, которых убили враги.

– Плохо, – откровенно признался пёс. – Я не умею долго помнить. И мне не грустно оттого, что их нет. Мы были щенками, когда ты забрал меня.

– А я был взрослым, когда мои девочки погибли, – вздохнул Матвей.

– Но у тебя есть Дана. Разве тебе не хорошо с ней?

– Хорошо. Но это не значит, что я должен забыть свою семью.

– Не понимаю.

– А я не знаю, как тебе правильно объяснить, – грустно усмехнулся Матвей.

– Ничего. Я знаю, что ты делаешь правильно.

– Как это знаешь? – удивился проводник.

– Знаю. Не могу объяснить, – фыркнул Рой. – Знаю. В голове.

– Ещё не легче. Только не говори, что ты научился будущее предвидеть, провидец лопоухий, – рассмеялся Матвей.

– Нет. Не будущее. Я знаю, что ты не обманываешь, – снова фыркнул пёс.

– Уже проще, – рассмеялся Матвей, обнимая пса за жилистую шею и прижимая его к себе.

Огромный пёс, для вида посопротивлявшись, с удовольствием завалился на колени проводнику, пыхтя, фыркая и вывалив от удовольствия язык. Это была одна из их любимых забав. Огромный пёс, несмотря на всю свою свирепость, всё ещё оставался игривым, словно подросток. Глядя на него, Матвей никак не мог поверить, что этому красавцу всего два с половиной года.