Андрей Антоневич - Демпфер III. Отверженные

Мэр города пытался засунуть свой нос себе подмышку, грозя при этом указательным пальцем директору крематория, который украл выделенные на установку кондиционеров из бюджета города деньги, а остальные сочувствующие, не стесняясь, мастерили импровизированные респираторы. Кто-то, более или менее интеллигентный, извлек носовые платки, кто-то дышал в свою шубу, вечно пьяный председатель суда, похабно улыбаясь, требовал у своего секретаря снять трусики и отдать их ему, а прокурор города уткнул нос в декольте своей дородной жены, но уже через мгновение, извлек его оттуда, предпочтя запахам ее тела, вдыхать витавшие в воздухе миазмы.

Дочитать до конца молитву батюшка не смог, потому что у него от кадила загорелась борода…

Теперь помещение заполнили запах паленых волос и дорогих ароматных масел.

– Караул, спасите люди добрые! – кричал батюшка, метаясь по прощальной комнате, пока его пытались накрыть своими одеяниями церковные служки.

Наконец, через несколько минут, когда батюшку спасли, а председатель суда перестал хохотать, сотрудники ритуальной службы, отменив запланированную речь мэра и некоторых бывших бизнес партнеров Семена Ивановича, предложили проститься с усопшим близким родственникам и другим желающим.

После того, как первую жену Крысова, склонившуюся над усопшим, от нестерпимой вони вырвало прямо на мертвое тело, желающих подойти ближе к гробу и проститься больше не нашлось. Тогда начальник местной полиции, чтобы хоть как-то сгладить неловкую ситуацию, попросил почтить память Семена Ивановича минутой молчания.

В повисшей десятисекундной тишине, было слышно только, как сдавленно рыдал в углу прощальной комнаты маленький, невзрачный, ободранного вида человечек.

– Кто это?

– Почему уборщик плачет?

– У него истерика…

– Психбольной какой-то… – перешептывались между собой собравшиеся.

– Они дружили с детства, – тихо поясняла всем, зажимая нос рукой, слегка помятая Дина Яковлевна.

И никому из них было невдомек, что Горюхин не плакал…

Он смеялся…

Смеялся до слез в глазах и щемящей головной боли…

Старательно прикрывая лицо руками, он наслаждался местью…

Как унесли гроб и в ходе дележа наследства начали драться между собой бывшие жены покойного и его дети, отчего-то, за исключением Даника, все похожие на его любимого телохранителя Алика, Петр уже не видел. Прекрасно понимая, что его в ресторан на поминальный ужин никто не пустит, он устремился домой.

Поздно вечером, стоя в ярко освещенной комнате перед огромным ростовым зеркалом нагишом, Горюхин рассматривал свое худое, но жилистое тело и самодовольно корчил сам себе гримасы.

– Ай, да я… Ай, да я и молодец, – сам собой восторгался Петр, когда у него за спиной воздух заходил волнами и раскрылся в синем зигзаге.

Пока Горюхин пытался понять, что это такое, оттуда появилось высокое волосатое существо с его лицом и направило на него черный цилиндрик.

Когда Петр парализовано застыл, существо схватило его поперек тела и, сунув себе в подмышку, шагнуло в сияющий зигзаг…

Так Горюхин попал на Эриум и стал демпфером, чтобы потом стать… Ревизором.

– Внимание! Всем кораблям эскорта приготовиться войти в воздушное пространство Валайи, – вывел из грустных размышлений Андрея, рык командира службы безопасности.

После того, как Лера узнала про подробности его отношений с Кариной, она устроила ему грандиозный скандал, обвинив его в том, что он с ней не искренен. Спустя некоторое время, когда они переехали на новое место жительства в просторный трехкомнатный отсек и Климов умудрился достать обычную земную детскую кроватку, гнев Леры понемногу стал меняться на милость. Однако, когда Леру, за два месяца до родов, временно освободили от службы в боевой флотилии Конфедерации, где она успешно управлялась в должности пилота корабля-перехватчика сил обороны Эриума, она, вдруг, благодаря неизвестным доброжелателям, узнала подробности ее эвакуации с Земли.

То, что он ради того, чтобы спасти ей жизнь, переспал с двухтелой женщиной-денткой, так разозлило Леру, что она попала в медицинскую капсулу, где у нее чуть не случились преждевременные роды.

– Урод, – кричала ему Лера, когда медики транспортировали ее в отсек реабилитации: – почему мне ничего не сказал? Кого я рожу теперь? Сдохни…

С тех пор он ее не видел.

Несколько его попыток объясниться с ней не увенчались успехом. Не помогли ему и Настенька, которая пыталась ей объяснить: «Что тут ничего страшного, если измена была из-за любви», и ее многочисленные рассказы из прошлой – земной жизни о том, как она неоднократно ловила своих сожителей со «шмарами», и Никита, который, со стоящим трубой хвостом, принес ей в отсек в зубах огромный букет роз с запиской с признанием в любви…