Фёдор Быханов - Космический мутант

Но это, впрочем, довольно странное, на его взгляд, обстоятельство, до поры, до времени совершенно не смущало самого гостя. Он не без серьёзных оснований твёрдо считал, что все – от малого до старика в их посёлке Гипсовом прекрасно осведомлены о том:

– Что же на самом деле делается такое за высоким глухим забором домовладения Николая Лебедева?

Именно сюда через всё сельское поселение вела дорога, достаточно накатанная дорогими иномарками с номерными знаками не только сибирских, но и более отдалённых регионов страны и даже ближнего зарубежья.

Сами мысли об условиях содержания и методах лечения не слишком волновали Бориса Ивановича.

Самым главным теперь он считал то, что знал лучше других, считая и дворню знахаря:

– Здоровье его, пусть не окончательно, исподволь, понемногу, действительно шло на поправку!

Уже и желтизна сошла с лица. Значительно сил прибавилось в окрепших руках и в теле.

И он, как совершенно необходимое условие, заодно и правильное для своего скорейшего выздоровления, воспринимал все те особые нормы, исключительные правила и конкретные порядки, что установил в доме и на обширном подворье строгий хозяин.

– Что же, выходит, действительно, в чужой монастырь со своим уставом не ходят! – несколько позже отыскал Борис Круглов для себя точное оправдание личного, так не присущего ему ещё с прошлой жизни, такого «не любопытства». – Коли считает знахарь, что негоже мне маячить перед посторонними, значит, так тому и быть.

Да ещё и другой, кроме выздоровления, не менее веский, повод имелся для радужного восприятия Борисом Ивановичем всего того, что теперь окружало бывшего журналиста.

Своё грядущее и полное восстановление здоровья Борис Круглов осознал довольно неожиданно для себя самого, когда однажды понял, что совсем иначе:

– Не как «пациент на медсестру, проводящую процедуры»!

Стал вдруг посматривать на единственную женщину из окружения Николая Лебедева – управительницу по дому Ольгу Григорьевну.

Правда, так и не решался заговорить с нею о чём-то другом, нежели о чисто домашних вопросах:

– Опасаясь, ненароком навлечь на себя гнев, лёгкого на возможную расправу, знахаря.

Впрочем, властная, под стать работодателю, эта, довольно не старая ещё женщина, не состояла в какой-либо связи с самим Николаем Петровичем, разве что, кроме деловых отношений.

Появлялась она в доме народного целителя, что называется, ни свет, ни заря – с первыми петухами. И покидала его уже затемно, приведя в порядок все, какие тут имелись, помещения и, заодно, накормив-напоив обитателей большого дома.

– Не было ей свободного ходу, – как заметил Борис Иванович. – Только в особое строение, примыкавшее в дому!

Там всё делал исключительно сам Лебедев и оттуда он же приносил готовые растворы для больного.

Это были, в основном, настойки из неизвестных Борису Круглову растений, пахнувшие, порой, так, что пациента с души воротило.

Но, иногда, несмотря на неприятный запах, они казались в итоге, чуть ли ни «амброзией – напитком Богов»:

– Такое снадобье ему хотелось постоянно пить и пить, не чувствуя утоления жажды.

Правда, выполнить такое желание было невозможным делом.

Поскольку употреблять столь необычное, как ныне говорят, эксклюзивное, лекарство в столь неимоверных количествах, категорически не дозволялось крайне расчётливым и экономным лекарем.

Он и в случае с Борисом Кругловым, выписывавшим ему, как всем предыдущим пациентам аккуратные и педантично точные счета на все, оказываемые им услуги и процедуры.

Таким образом, ожидался полный отчёт и на все, какие были у Бориса Круглова при появлении в посёлке Гипсовом, при себе, немалы наличные деньги. Те самые, что, буквально с боем, выручил у махинаторов с химического завода.

Ведь всю сумму Борис Иванович отдал знахарю еще при их первом настоящем разговоре, состоявшемся после обстоятельного осмотра, прибывшего на излечение, пациента.

– Печень у тебя, на самом деле, практически пропала. Энергетика нарушена. Кровь ни к чёрту! – определил тогда Лебедев. – Потому сил и средств моих пойдёт на тебя много!

Круглов тогда и достал из кармана всё, что имелось у него на «чёрный день», наступивший, судя по всему, именно сейчас:

– Надеюсь, что хватит?

Пачки купюр ли тому были причиной, или просто удовлетворился Николай Лебедев сделанным осмотром, только он отметил и кое-что положительное в худом, желтокожем пациенте, смотревшим на него тогда взглядом глубоко верующего адепта в величественного пророка.