Антон Воробьев - Великий Войд

– Вот, Алексей Сергеевич, – с готовностью подала результаты анализов медсестра.

– Так-так-так, ну что ж, неплохо, Станислав, неплохо. Местами даже хорошо, – подмигнул мне врач. – Сердечно-сосудистую мы вам подлатали, мышечный тонус приходит в норму. Через день-два можно вас выписывать. Галлюцинации больше не повторялись? Помнится, вы нам что-то про каких-то медуз рассказывали.

– Нет, – соврал я. – Медузы были бредом.

– Ну, значит, и с головой все в порядке, – добродушно заключил Алексей Сергеевич. – Давайте-ка напоследок ещё вот эти анализы сдадим, – потыкал он пальцами в планшет медсестры. – На всякий, на пожарный.

Доктор помурлыкал себе под нос, назначая процедуры, рассказал бородатый анекдот и ушел в другую палату, а медсестра принялась цеплять на меня датчики.

– Чем займетесь после выписки, Станислав Олегович? – приветливо улыбнулась она мне.

– Есть одно дело, – туманно ответил я.

– Вам, прежде чем делами заниматься, надо силы восстановить, – наставительно сказала девушка. – Вы бывали на Плещеевом озере? Съездите обязательно, там такие красоты!

Мне в вену воткнулась игла, шприц начал заполняться кровью.

– Сейчас стало безопасно, – продолжила медсестра. – Энвы отступили, новых нападений уже полгода нет. Вчера как раз программу смотрела, там сказали, что ваш случай со стрим-транспортом был последней атакой. Как думаете, война уже закончилась?

Я посмотрел в окно, на гигантскую медузу в небе, потом – на девушку в бирюзовой шапочке. Наверное, надо было её успокоить, сказать, что да, закончилась, мы выстояли, энвы сломали о нас зубы и ушли, несолоно хлебавши. Произвести впечатление оптимиста. Ведь она так старалась меня подбодрить. Но все эти разговоры о прекращении войны и, даже, чуть ли не о победе землян меня уже порядком достали.

– Нет, – сухо ответил я. – Не закончилась.

– Чрезвычайное положение отменили, – поджала губы медсестра. – Жизнь налаживается. И у вас всё наладится.

Обиделась. Я дождался, когда она уйдет, слез с больничной койки и взгромоздился на тренажер. Мышцы были вялыми, сказывался долгий постельный режим. Я установил нагрузку на «среднюю», взялся за «руль» и закрутил педали. Хотелось отвлечься от мрачных мыслей.

Медузы. Первое, что я увидел, когда очнулся в больнице. Тысячи крошечных существ, с длинными и тонкими, словно паутинки, щупальцами. С филигранными узорами на прозрачных купольцах. Они неспешно проплывали через палату, мимоходом касаясь стен, мебели и медицинского оборудования, своим вояжем напоминая человека, который в задумчивости обходит комнату и поводит рукой по подвернувшимся вещам. Одна из медуз протянула тогда свое тонкое щупальце к моему лицу. Я вжал голову в подушку и попытался отмахнуться от прозрачного существа. Оторвал несколько датчиков, порвал рукав, сбил на пол капельницу. На медузу мои судорожные взмахи не произвели впечатления, она с легкостью ускользала от ударов. А потом из моей головы вылезло такое же длинное щупальце и отогнало назойливую гостью…

Медсестры сказали, что своими криками я напугал все отделение. Я бы посмотрел на того, кто не закричал бы на моем месте. Такого ужаса я не испытывал ни разу в жизни.

Некоторое время я думал, что схожу с ума. Другие люди не видели медуз, не ощущали прикосновений их ажурных тел, не слышали странного запаха озона и кипящего железа. Но потом в моей палате сломался кондиционер. Кондиционер был старым, всё списали на износ деталей. И я бы тоже так подумал, если бы своими глазами не видел, как внутри него копошилась медуза размером с дыню. «Закончилась война», милая девушка? Нет, это просто передышка в боевых действиях.

Я перестал крутить педали на тренажере – накатила усталость, дышалось с трудом. Со лба лился пот, щипало глаза. Надо разыскать их могилы. Я должен найти в себе силы посмотреть на их могилы. Энвы должны поплатиться за их смерть. Враг, застрявший в моей голове, должен умереть.

Говорят, смерть – великий уравнитель. Для неё нет никакой разницы, кто вы – инженер техподдержки из Ярославля или глава Иерархии энвов, чей «купол» по размерам превышает Юпитер.

Жизнь в этих вопросах более разборчива. Ей трудно угодить.

В сердце Великого Войда объектом интереса для жизни и смерти был только я. И потому мои мысли и желания имели здесь больший вес, чем кластеры из тысяч галактик. В беззвездной бездне всё имело значение…

Медуза, над которой я решил поэкспериментировать, была величиной с теннисный мяч.