Николай Захаров - Авантюристы. Книга 5

Второго охранника звали Егором Степановичем и был он по совместительству заместителем начальника охраны, которая состояла из семи человек вместе с начальником. Дежурили сутки через двое . Степаныч был пенсионером военным, ушедшим в отставку по сокращению, в звании майора и относился с глубоким уважением к Петру Павловичу, с которым скорешился, почувствовав в нем родную «военную косточку» с первого взгляда. Они даже при разговоре выяснили, что служили в одних и тех же местах некоторое время. Не пересекались, правда, никогда по причине самой что ни на есть банальной. Это «некоторое время» и у того и у другого не совпадали календарно. Уважение это и доброе отношение, с Петра Павловича автоматически было перенесено Степанычем и на Михаила со всем семейством. Мальчишки запросто называли его «дядь Егор», а Михаил с Катюшей – Степанычем. Пожав руку Михаилу, Степаныч скосил глаза в сторону Виктора, а тот, узнав Михаила, поприветствовал его, приподняв над головой пивную банку, на которой красовался ноль, и являлось оно соответственно безалкогольным.

– Какой счет? – хлопнул Михаил по подставленной ладони и, усаживаясь рядом на диван, подмигнул Степановичу. Тот поняв, что Михаил пришел для того чтобы «побазарить» именно с его напарником, отвернулся к экранам.

– Наши давят, немчура выигрывает. Аршавин, блин, опять с травмой,– Виктор брякнул банкой по столику и убрал с него ноги.– Извини, пива только эта банка была.

– Перебьюсь. Я смотрю, сейчас первый тайм закончится, судья щеки надул со свистком. Выйдем, мне с тобой тет-а-тет переговорить нужно. С глазу на глаз, если по-русски,– предложил Михаил. Судья свистнул, на экране появился рекламный слоган о прокладках с крылышками и Виктор, прихватив пачку сигарет, с готовностью встал: – Пошли, тут все равно курить Степаныч не разрешает. Сам курит и сам не разрешает.

– Ну и что, что сам курю? Люди-то заходят не курящие. Я и дома на балконе дымлю, а не где попадя. Ничего не переломишься,– откликнулся Степаныч.

Виктор хмыкнул, но промолчал и вышел из квартиры на площадку. Здесь курить тоже было нельзя и поэтому он выскочил во двор и присел на скамейку при выходе, которая для курящих была в самый раз и приспособлена. Две урны сжали ее с двух сторон, а прямо над ней к стене был присобачен пластиковый козырек, чтобы курильщики могли давиться дымом в любую погоду. Даже табличка висела на стене с надписью полушутливой, полуироничной.– «Место для курения, нормальным людям пользоваться воспрещается!»

– Ты, я знаю, не курящий, Михаил, но все равно садись. Со мной можно,– пошутил Виктор, откидываясь на спинку скамьи.– Все насчет кражи шустришь? Я правильно догадался? Зря ты нас дергаешь. Все что мы знали, уже сказали. Вошли и вышли эти козлы как-то необычно. В тот день несколько грузовиков проскочило с материалами и мусор вывозили. В трех квартирах жильцы ремонт затеяли и «Газели» из строй-маркетов заказывали с сыпучкой. Ты с них начни. Наверняка что нибудь, зацепишь. Ментам, мы все это же посоветовали, но они сам знаешь, как работают? Я-то изнутри систему эту на своей шкуре прочухал. Никому, ни хрена там не нужно. Бумажки пишут в лучшем случае и все где-нибудь сторожами подрабатывают. Я поэтому и ушел. В сторожах больше получается, и козырять никому не нужно, не понятно, за каким хреном,– Виктор затянулся и сплюнул в урну.

– К тебе подходили двое накануне кражи, что хотели?– не стал ходить вокруг да около Михаил.

– Вот ведь народ!– опять сплюнул Виктор в урну. – Донесли. Кто стуканул, не подскажешь?

– И что, если подскажу?

– Спрошу, какого хрена языком метет. Подходили накануне и не только накануне, а каждый день кто нибудь, подходит. С работой сам знаешь как сейчас. Вот народ и суетится. Эти тоже спросили о вакансиях. Ну, у нас полный штат и расширять его не собираются. Так и сказал. Этих я запомнил, потому что одного с детства знаю. В школе вместе учились и жили в одном дворе на Васькином острове. Тимохой зовут. Тимофей, значит. Батя у него на заводе слесарит, мать продавец, сам ни то, ни се. Армия и больше ни хрена. Болтается сейчас, как дерьмо в проруби и приятель его видать из таких же. Сивухой от них несло. Работы нет, а живут весело. Тимоха все про школу вспоминал, ну и зацепились языком. У него сестренка классная, я на нее еще в школе было запал, но… Замуж вышла за француза и свалила за бугор. Подбрасывает теперь семье копейки, они и рады. Фотографии показал на этой башне в Париже щелкнутые. На Эйфелевой, ну да. А сестрица-то растолстела, я и не узнал. Сейчас бы и не взглянул. Думаешь, Тимоха не просто так тут шлялся? А я думаю, что случайно пересеклись. Дружбан у него явный алкаш. Глаза тупые и перепуганные. Последняя стадия, но ухоженный. Значит, семья содержит пока из жалости. Не помню, как назвался. Да он и молчал все больше. Короче, Михаил, вычеркивай меня из списков потенциальных «кротов», я конечно не ангел и хрен с разных концов жевать приходилось, но там где живу и работаю, не гажу. Это я с виду такой «отмороженный» и придурковатый слегка, а внутри весь белый и местами пушистый пока еще. Адресок Тимохи дать?