Ким Робинсон - Красный Марс

Это уже не раз случалось и прежде, но сейчас она была обозлена на саму себя за то, что отвлеклась на небо, которое даже не имело никакого отношения к делу.

— Что вы, черт возьми, творите? — крикнул Фрэнк по внутренней связи. Энн подскочила в кресле — ей никогда не удавалось привыкнуть к его резким вспышкам гнева. — Давайте проезжайте! — добавил он.

— Я наехала на камень, — ответила она.

— Да чтоб тебя! Неужели нельзя было смотреть, куда едешь? Так, погоди, останови колеса! Я сейчас положу подкладки под передние колеса и сдвину вас рычагом, а вы слезайте с камня и поднимайтесь по склону так быстро, как сможете, ясно? А то уже новая волна собирается!

— Фрэнк! — воскликнула Майя. — Забирайся внутрь!

— Как только разберусь с этими чертовыми подкладками! Будьте готовы ехать!

Подкладки представляли собой полосы шипастой металлической сетки, которые устанавливались под колеса, зарывшиеся в песок, а затем разматывались так, чтобы колесам было с чем сцепиться. Старинный способ, который применялся еще в пустынях, и Фрэнк повозился перед марсоходом, сыпля проклятия себе под нос и бросая указания Энн, которая следовала им, сцепив зубы и чувствуя тяжесть в желудке.

— Так, давай! — крикнул Фрэнк. — Поезжай!

— Сначала залезай внутрь! — воскликнула Энн.

— Нет времени, проезжай! Я ухвачусь за машину сбоку, проезжай, черт тебя дери!

И Энн мягко прибавила ускорения передним колесам, почувствовала, как они, сцепившись, кое-как сдвинули машину на камне, и задние колеса снова коснулись земли, после чего они спокойно съехали и были свободны. Но рев наводнения позади резко усилился, и вслед за машиной полетели ледяные глыбы, издававшие отвратительный треск, после чего лед накрыло темной волной испаряющейся пузырящейся жижи — волны, застлавшей окна машины. Энн вдавила педаль в пол и мертвой хваткой вцепилась в руль, который норовил выскочить у нее из рук. Сквозь грохот удара волны она расслышала крик Фрэнка:

— Проезжай, дура, проезжай!

И их сильно стукнуло, после чего машину вывернуло влево и она потеряла управление. Энн навалилась на руль, но ее отбрасывало из стороны в сторону. Ее левое ухо пронзило болью — она обо что-то ударилась. Держась за руль, она продолжала вдавливать в пол педаль акселератора. Колеса с чем-то сцепились, и они покатились сквозь воду — она плескалась с обеих сторон и сбоку по машине что-то стучало.

— Проезжай!

Не отпуская педаль, она повернула в гору, трясясь в водительском сиденье. В окнах и на экранах телевизоров разливалось безумие. Затем вода вокруг машины спала, и в окнах снова прояснилось. Фары осветили каменистую землю, падающий снег и голую ровную поверхность впереди. Энн, не отпуская педаль, гнала изо всех сил, а жижа все еще грохотала позади них. Когда добрались до равнины, ей пришлось помогать себе руками, чтобы убрать ногу с педали. Машина остановилась. Они оказались выше уровня наводнения, на узкой террасе. Прилив, судя по всему, отступал. Фрэнка Чалмерса нигде не было.

Майя настаивала на том, чтобы вернуться и поискать его, и, поскольку все указывало на то, что первый прилив был самым сильным, они так и поступили, но это ничего не принесло. Их фары в сумерках прорезали снегопад на пятьдесят метров двумя пересекающимися конусами, а вокруг был только мрак, они видели лишь неровную поверхность бурлящей массы, разливающееся море всевозможных обломков, среди которых не было ни малейшего намека на привычную форму, — более того, казалось, что во всем этом мире таких форм не существует. Выжить в таком безумии было невозможно. Фрэнка не было — он либо сорвался с машины, когда ее трясло во все стороны, либо его смыло быстрой и, вероятно, смертельной волной.

Его последние выкрики как будто захлебывались в помехах внутренней связи, в реве стихии. Его последнее проклятие, словно в наказание, звенело у Энн в ушах: «Проезжай, дура, проезжай!» Это была ее вина, целиком ее вина…

Майя всхлипывала, захлебываясь в рыданиях, сгибаясь поперек, будто в судорогах.

— Нет! — плакала она. — Фрэнк, Фрэнк! Мы должны поискать его!

А потом рыдала так, что не могла говорить. Сакс порылся в аптечке и склонился над ней.

— Вот, Майя, прими успокоительное. — Открутив крышку баночки, он высыпал себе в руку несколько таблеток.

— Нет! — завопила она. — Это мои чувства, это мои мужчины, думаешь, я такая трусиха, думаешь, хочу стать зомби, как ты ?

Она обессиленно рухнула, не давая себе отчета в своих словах, сотрясаясь от всхлипов. Сакс стоял над ней и щурился, ошеломленный взгляд исказил его лицо; Энн почувствовала, что этот взгляд задел и ее.