Александр и Евгения Гедеон - У оружия нет имени. Книга 2

Нэйв вздохнул, закатил глаза и сполз на пол, бережно поддержанный Эйнджелой.

– Все они одинаковые, – презрительно скривилась Свитари и сплюнула на пол. – Все, как один.

– Ты несправедлива, – возразила Эйнджела, с сожалением глядя на бесчувственного лейтенанта. – Он искренне обо мне заботился.

В отличие от Свитари, на которую, как и на всех идиллийцев, собственные феромоны действовали слабо, она получала полное воздействие. Сейчас ей несравнимо больше хотелось оказаться в постели с Нэйвом, чем возиться с парализатором и думать о делах. Но она годами училась усмирять одурманенное тело, так что отложила оружие в сторону и помогла сестре усадить безопасника в кресло.

– Сколько эта дурь продержит его в отключке? – спросила Ри.

В отличие от лучевой модели Консорциума, парализатор Союза работал за счёт механического введения иглы с сильным транквилизатором.

– Молодой, здоровый, – прикинула Эйнджела, окидывая блудливым взглядом безопасника. – Думаю, за час очнётся.

– Так, соберись! – посоветовала Свитари. – Умойся, проветрись. Надо сматываться.

Последовав её совету, Эйнджела сходила в ванную и несколько раз ополоснула лицо ледяной водой. Не сказать, что стало намного лучше, но с мыслями она всё же собралась.

– Сматываться… – запоздало докатились до неё слова сестры. – А Чимбик и Блайз?

Вопрос прозвучал с удивившей и саму Эйнджелу тревогой.

– Или сдохли, или опять создадут нам проблемы, – зло ответила Ри, но Эйнджела почувствовала глубокую обиду и боль сестры.

– Что случилось?

– Ничего особенного, – вновь сплюнула Ри, не щадя гостиничный пол. – В очередной раз убедилась, что мы для всех либо подстилки, либо товар. Или и то и другое сразу. Или скажешь, что Чимбик отказался доставить посылку своим хозяевам?

Слова попали в точку. Эйнджела с горечью вспомнила слова сержанта: «Герой бы отпустил вас с сестрой». Эмпат горько усмехнулась. Она лучше всех знала, что в мире нет героев. Они либо рано умирают, либо – тут она покосилась на Нэйва – быстро матереют, черствеют и ожесточаются, становясь неотличимыми от злодеев. Мир, по мнению Лорэй, состоял из злодеев и статистов, коим уготованы роли жертв.

Быть жертвами сестрам Лорэй надоело, и они всё чаще пробовались на роли злодеек.

– Не отказался, – с тоской в голосе призналась Эйнджела.

Душу согревали воспоминания о тех ярких, неподдельных чувствах, что жили в душе репликанта. Но даже они не могли заглушить зов его долга. А долг велел сержанту выполнить приказ. Но так уж сложилось, что жертве плевать, ведёт её на казнь влюблённый или равнодушный палач. Финал всё равно один.

Если бы всё сложилось иначе… Если бы они не были теми, кем их сделали…

– Ну вот и валим, пока они разбираются между собой, – поторопила Свитари рефлексирующую сестру. – В идеале поубивают друг друга и оставят нас в покое.

За злыми словами Ри эмпат почувствовала скрытую боль и беспокойство.

– Погоди, – Эйнджела посмотрела на бесчувственного безопасника, – я хочу поговорить с Грэмом.

Ри подозрительно уставилась на неё, будто не уверенная в здравом рассудке сестры.

– И на кой? Рассказать ему печальную историю жизни?

– Я ему должна, – твёрдо сказала Эйнджела. – Он мне жизнь спас. Хочу объясниться.

– Ну офигеть теперь, – раздражённо буркнула Свитари, но от дальнейших возражений воздержалась.

Мнению сестры она доверяла с самого детства. Лишённая дара эмпатии, Ри всегда восхищалась умением Эйнджелы проникать в души и головы людей. И если сестра считает, что поговорить с безопасником будет правильно – значит, так и есть. Точка.

Пока Эйнджела вскрывала упаковку с антидотом, входящим в базовую комплектацию игольных парализаторов, Ри надёжно зафиксировала лейтенанта в кресле. Одну руку она пристегнула к подлокотнику его же наручниками, вторую привязала ремнём. Тоже, кстати, принадлежавшим безопаснику.

Очнувшийся лейтенант не кричал, не ругался. Просто окинул всё ещё мутным взглядом комнату, оценил своё положение и уставился на сестёр:

– Полагаю, это не эротическая игра, а часть какого-то плана?

Было видно, что собранность стоит ему огромных волевых усилий: антидот не мог полностью нейтрализовать действие транквилизатора. Даже сидел лейтенант в основном за счёт привязанных рук, едва не сползая на пол. При этом феромоны всё ещё будоражили кровь мужчины, и того одолевали разом злость и возбуждение.

Оба чувства он достаточно успешно подавлял.