Сергей Плотников - Обретенная

Отец уговорил её переехать на Корн: всё-таки то, что ей пришлось пережить, было пусть и полученной под контролем врачей, но травмой, и последствия могли сказываться очень и очень долго. Своего поместья у рем Пау на планете не было, но влиятельный родитель каким-то образом умудрился устроить её здесь не как гостя или пациента, а как постоянно проживающую, за что дочь была ему крайне благодарна. Последнее, чего хотела Натана, – это чувствовать себя нездоровой… неполноценной, если уж на то пошло. И это была ещё одна причина, по которой женщина взялась за обучение на квалификацию и восстановление нужных навыков. Однако звание было получено, капитан Натана рем Пау зачислена в резерв… И ей оказалось банально нечего делать. Тренировки отнимали только два-три часа в сутки, учиться на пси-медика оказалось скучно и нудно, работать у дочери главы влиятельного и довольно богатого рода нужды не было, да и неуместно было в таком статусе работать на кого-то. Вечеринки аристократической молодёжи были для неё слишком примитивными, в сборищах долгоживущих рем появляться не позволяло благоразумие: понять, что у наследницы Пау что-то не то с головой, интриганам и политикам при длительном личном общении ничего не стоило. Оставалось только гулять, много читать и вспоминать, вспоминать, вспоминать, по кусочкам восстанавливая свою основательно пошатнувшуюся личность… а кое-где и собирая заново. Да, она осталась самой собой, но без базовых воспоминаний многим чертам характера просто не на что было опереться.

И вот во время одной из таких одиноких задумчивых прогулок она и встретила Гарта.

Гарт рем Даж, глава одной из младших ветвей Дажей, как оказалось, неплохо помнил её в период непосредственно перед отлётом: они, оказывается, тайно (!) встречались. У Натаны оставались смутные воспоминания о любимом человеке, о том, как им было хорошо вместе, что-то ещё – какие-то уж совсем розовые мечты о будущем… Всё было настолько сильно в тумане, что она даже не была уверена, что это не очередные фантазии разума, боящегося пустоты на месте пропавших воспоминаний. И вот внезапно все обрывки обрели связность. Гарт рассказывал – и она с радостью понимала, что вот это помнит, и это, и даже ту глупость вспомнила! Пустота, вынужденное одиночество – отец вечно пропадал где-то по своим сверхважным делам, – и человек, способный и то и другое заполнить. Ничуть тебя не забывший и, похоже, действительно скучавший после того, как она улетела… Чувства вспыхнули вновь. Правда, моменты близости… разочаровали: совсем не таким запомнила своего кавалера юная дурища, решившая покорить звёзды и доказать, что круче всех. Доказала… на свою голову. Но между ничем и тлеющими углями прошлого Натана выбрала угли. Пусть они оба до неузнаваемости изменились, но связь – та глупая юношеская связь – осталась. Устраивало это обоих. Свадьба, устроенная по меркам аристократии империи неприлично быстро – всего через год после первой повторной встречи, – одновременно была и верхом скромности. Впрочем, как раз это было личным делом каждого: важен союз перед лицом императора, а не шумиха вокруг него. Союз сердец, скрепивший союз двух родов, – вдвойне хорошо: Натана училась быть политиком. И опять взялась за ненавистную медицину: позор семьи – ничего не помнит и только и умеет, что управлять боевым кораблём… Надо соответствовать родовому имени рем Пау. Под эти размышления Натана отказалась от мысли завести ребёнка, несмотря на то что почему-то чувствовала едва ощутимый дискомфорт с тех пор, как после заключения брака переселилась в поместье мужа.

Когда Гарт, ранее регулярно отлучавшийся по делам не больше чем на пару дней, объявил, что его не будет на планете не меньше месяца, она возобновила свои одинокие прогулки по городу, пытаясь нащупать ускользающий внутренний баланс. И опять думала о прошлом, о результатах экспедиции и о её последствиях для всех и для себя лично – раньше это всегда помогало заполнить пустоту философским спокойствием, но сейчас будто что-то… изменилось? Именно в этот момент ей буквально на голову свалились Гор рим Фог и его сестра Лисса. И всё полетело кувырком.

– Мама?!

От этого вопроса-восклицания у неё будто всё оборвалось внутри. И дети, и она перестали контролировать свои эмосферы, выплёскивая разливающийся вокруг ураган эмоций. И оказавшиеся рядом псионики поспешили удалиться, посчитав, что стали свидетелями некрасивой семейной сцены. Семейной? В голове мелькнули мысли о грязной провокации противников отца или мужа с использованием подростков – и пропали: так играть и притворяться нельзя! А ещё какая-то часть её, на задворках сознания, буквально надрывалась от крика: беги! Забудь! Или твой мир прямо сейчас рухнет в тартарары и разлетится на тысячи осколков! Опять.