Геннадий Иевлев - Тургер

Григорьеву осталось непонятно, помогли ли эти маневры очистить экран интера или система сама справилась с возникшей проблемой, но вскоре по экрану поползли чёрные полосы, и наконец его работоспособность полностью восстановилась. Неприятное шипение тоже исчезло.

Вдруг лицо Григорьева вытянулось: как «Тургер», так и чужой корабль падали на планету, на один и тот же материк. Чужой настолько мощно дымил, что его корпус едва-едва просматривался. Была ли его посадка на планету управляема, можно было лишь гадать, потому что он одновременно и вращался и совершал колебательные движения. «Тургер» тоже дымил, но лишь одной передней стороной своего корпуса. Его посадка, скорее всего, была управляема – он шёл без вращения и без колебаний.

– Техник! Наши повреждения? – произнёс Григорьев, бросив быстрый взгляд в сторону техника, нёсшего вахту.

– Вышли из строя четыре турели ближнего действия, гард капитан, – негромко заговорил вахтенный техник. – Пробой корпуса в районе третьего и четвёртого отсеков. Пожар в отсеках ликвидирован. Они залиты статитом.

– Но если он затвердеет, мы потеряем эти отсеки, – повысив голос, произнёс Григорьев.

– Мы их уже потеряли, гард капитан. Статит не смог заплавить пробоины из-за высокой температуры. Корпус в районе этих отсеков дымит, но есть надежда, что масса статита, идущая изнутри отсеков, охладит корпус и дым прекратится.

– Проклятье! – Григорьев с силой стукнул кулаком по подлокотнику. – Теперь можно забыть о скорости.

– У «Тургер» есть его элементы обшивки. Можно приспособить их и под крейсер.

– «Тургер» и сам горит, – Григорьев с досадой махнул рукой. – Вахтенный! Связь с «Тургер».

С другой стороны от Григорьева раздался громкий шелест, и через мгновение перед ним вспыхнула какая-то странная голограмма, состоящая из красных и тёмных полос. Лицо Григорьева исказилось гримасой недоумения.

– Что, чёрт возьми… – он вдруг умолк.

«Вот почему экипаж „Тургер“ не вёл огонь по чужому кораблю, – замелькали у него догадки. – Ему, как и крейсеру, залило экран красной краской, и он ослеп. Видимо, слепота у него ещё не прошла до сих пор: он этой самой краски получил два раза и в гораздо большем количестве, чем крейсер. Скорее всего, Некрасов надеялся, что чужой пришёл сюда с мирной миссией, и не отдал приказ экипажу „Тургер“ первому открыть огонь. Либерал!»

Губы Григорьева вытянулись в снисходительной усмешке.

Наконец в голограмме появилось частичное изображение, которое просматривалось на её тёмных полосах. Насколько Григорьев смог его рассмотреть, это был вахтенный офицер Алексей Кузьмин.

– Здесь Григорьев, – первым заговорил капитан крейсера. – Крейсер получил незначительное повреждение. Требуется посадка для проведения ремонта.

– Где чужой? – раздался голос из голограммы, по которому Григорьев узнал Некрасова.

– Он падает на планету, гард старший офицер. Насколько я могу определить, на тот же самый материк, что и «Тургер».

– Ты уверен, что он падает, а не идёт на посадку?

– Если он и идёт на посадку, то весьма странно, – Григорьев невольно дёрнул плечами, будто Некрасов его видел. – От такой посадки немудрено и развалиться. А разве вы его не видите?

– Нет! У нас проблемы с экраном пространственного обзора, – уже раздался голос вахтенного офицера. – Едва-едва поверхность планеты просматривается. Как бы самим при посадке не развалиться.

– Почему «Тургер» не надел бронь и не открыл огонь по чужому? – поинтересовался Григорьев.

– «Тургер» ещё находился в озоновом слое планеты, и мы не хотели его разрушить, а потом уже ничего не видели, – пояснил вахтенный офицер.

– «Тургер» должен сесть на каменное плато неподалёку от океана, – услышал Григорьев голос Некрасова. – Контролируй его посадку, и, если корабль начнёт отклоняться в сторону от плато, будешь корректировать. Только будь внимателен: не посади «Тургер» в океан.

– Да, гард старший офицер! – произнёс Григорьев и, отклонив штурвал, резко послал крейсер вниз.

Когда крейсер догнал «Тургер», Григорьев начал синхронно вести с ним свой корабль, пытаясь понять, куда вахта намерена посадить огромный разведывательный корабль. Вскоре он увидел предгорное плато с небольшим уклоном, на которое, скорее всего, вахта и пыталась посадить «Тургер». Плато было достаточно большим, но оно было заметно изломанным, и для двух больших кораблей более-менее ровных участков на нём, определённо, не было. Лицо Григорьева исказилось невольной гримасой досады. Он прометнулся быстрым взглядом по экрану пространственного обзора – чужой корабль нигде не просматривался. Он опять уставился в нижнюю часть экрана, где отображалось плато.